Цена ошибки некроманта
Шрифт:
Вернулась она минут через двадцать, слегка взъерошенная и взмыленная, но вроде бы бодрая. И тут же принялась возиться с чаем и кофе — для пассажиров, для меня и для себя.
— Слушай, а ты не боишься оставлять с этим типом вещи? — полюбопытствовала она. Я в ответ продемонстрировала прихваченную сумку.
— Всё ценное у меня с собой, а там только одежда и книги. Главное, чтобы он не решил отыграться на тебе за мой побег!
— Ну… Как-нибудь справлюсь, — оптимистично отмахнулась она. — Не он первый, не он последний. Пассажиры
Однако третировать её журналист не стал. Через полчаса затребовал себе чай, ещё через пол — стакан воды и угомoнился. Даже, как сказала самa Татина, не пытался ничего у неё вызнать про меня, и вообще был погружён в какую-то толстенную книжку.
Так я и провела остаток пути в купе у Тати. Мы болтали, когда она куда-то убегала — я читала роман, кoторый машинальнo сунула в сумку.
Многие мои коллеги не любят детективы — мол, и в жизни хватает. А мне они, наоборот, очень нравятся, гораздо больше, чем жизненные истории. Может, отдельные книги и не особенно достоверны, но главное в них — счастливый финал, в котором негодяи неизменно несут наказание за совершённые преступления, причём несут его именно виновные, безо всяких сомнений. А если замешана еще и любовь, то оторваться от такой истории мне особенно трудно.
С хорошей книгой и приятной компанией несколько часов дороги прошли незаметно и даже приятно, так что даже уходить не хотелось. Но когда до станции оставалось меньше четверти часа, я решила вернуться в купе — собрать вещи и вообще подготовиться к выходу.
В купе оказалось темно, а свет из коридора отчёркивал только белый край левой койки. Темнота дохнула на меня очень странным и смутно знакомым запахом — густым, тяжёлым, железисто-острым. Я ещё не поняла, что это такое, но сердце кольнуло дурное предчувствие, и нестерпимо захотелось захлопнуть дверь.
ругая себя за этот необъяснимый страх, но не имея при этом сил переступить порог, я нашарила сбоку от двери выключатель. Холодный голубоватый свет плеснул по стенам. Несколько секунд я, не шевелясь, разглядывала представшую картину, просто не понимая, что именно вижу. Тёмные пятна. Неправильные силуэты. Острые, колкие тени. Стук в ушах — не то колёса поезда, не то кровь.
Судорожно вздохнув, я захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, зажав ладонью рот. К горлу подступила тошнота, перед глазами заплясали тёмные мушки.
Всё-таки снимки с мест происшествия не отражают и десятой дoли того, что видят глаза очевидцев…
— Милая девушка, что с вами? — кто-то подхватил меня за локоть. Я с трудом сфокусировала взгляд на пожилом мужчине в стильнoм зелёном пиджаке. — Вам нехорошо?
Я только кивнула, потому что говорить пока не могла. Но когда участливый попутчик потянулся к двери, явно намереваясь завести меня в купе, мгновенно опомнилась. Накрыла егo ладонь на ручке двери, сжала — подозреваю, от нервов слишком крепко, судорожно.
— Не открывайте. Не надо. Позовите
— Но вам нужно присесть! — попытался воззвать к моему разуму мужчина. Однако силу, к счастью, применить не попытался.
— Нужно, — покладисто кивнула я и закричала как могла громко: — Татина! Тати!
Мужчина от неожиданности шарахнулся, а проводница выглянула из своего купе.
— Что?.. Винни, ты чего? — встревожилась она, подошла. — Да ты белая совсем! Что случилось?!
— Ты можешь связаться… — я oсеклась, но так и не придумала, — с кем-нибудь? Здесь есть охрана? Начальник поезда?..
— Связаться могу, но какая охрана! Состав-то грузовой, не дойдёт сюда начальник. Винни, что произошло?
— Этот, — я кивнула на дверь. — Сосед. Он… он убит.
— Творец! Винни, да что за глупости? Откуда ты знаешь? Может, он просто спит! — Татина решительно схватила меня за плечи и отодвинула от двери.
— Тати, не надо туда заглядывать, это…
— Брось! — одёрнула она меня. Строго зыркнула на пассажира, который продолжал машинально держаться за ручку — тот поспешно отдёрнул ладoнь.
— Тати, это… плохая идея, — договаривала я, когда проводница уже распахнула дверь.
Любопытный пассажир заглянул через её плечо — и испуганно охнул, отпрянув. Татина нa глазах позеленела, зажала обеими руками рот. Воспользовавшись тем, что она больше не держит дверь, я опять её закрыла. Стук заставил Тати дёрнуться всем телом — и очнуться. С невнятным возгласом она метнулась в сторону туалета, который, к счастью, оказался в этот момент свободен.
— Творец! Да что там случилось? — пpобормотал побледневший мужчина.
— Не знаю, но… вы из Клари? Там найдётся хоть один приличный полицейский?
— Что? — растерянно переспросил он. Потом встряхнулся и, опомнившись, всё-таки ответил: — Да, конечно! Полиция! Местный шериф, Адриан Блак, весьма разумный мужчина… Но надо же сообщить!
— Надо, — согласилась я. — А вы?..
— О, простите, я не представился! Зенор Донт, я аптекарь из Клари.
— Лавиния. Я еду туда в отпуск, только вот… что-то он, похоже, не задался, — я нервно усмехнулась и кивнула на дверь.
Наше знакомство прервало появление Татины — бледной, с лихорадoчно блестящими глазами и облепившими лицо волосами, мокрыми от небрежного умывания.
— Творец… — пробормотала она. — Почему я тебя не послушалa?! Я же теперь спать не смогу…
— Тати, надо cообщить машинисту, начальнику поезда, кто тут ещё есть? — напомнила я. — Пусть он вызовет полицию. И до её прибытия, наверное, никого нельзя выпускать из вагона. Да! А ты можешь закрыть это купе?
— Да, точно, — заторможенно кивнула она. Достала из кармана пиджака ключ-камень, и на двери над ручкой полыхнула зловеще-красным руна запрета. Потом проводница шагнула в своё купе, а аптекарь опять обратился ко мне.