Цена ошибки некроманта
Шрифт:
оворят, устроил натуральную истерику у главврача, тот отпаивал его чаем прямо как был, в стерильном хирургическом костюме и перчатках. Траса срочно вызвали заканчивать операцию, а Блесса — отправили на больничный и в Фонт, лечиться от алкоголизма. В сознательность и эффективность этого лечения лаборантка не верила, но зато верила в появление настоящего хирурга.
Дело в том, что после операции скандал закатил уже оторванный от своих дел Вист, главный врач поклялся выбить нормального хирурга и, cбросив все дела на заместителей, лично уехал в Фонт требовать специалиста. Судя по всему, его происходящее тоже достало до печёнок.
Потом выяснилось, что Трас на срочной операции, и пару минут мы посидели под дверью. А потом Блак рассудил, что не судмедэкспертом единым, и пошёл искать другой источник информации. И это оказалось даже к лучшему.
Первой и единственной жертвой нашего интереса стала весьма харизматичная особа, заведовавшая маленьким диагностическим отделением, которое занимало несколько комнат в подвале здания. Сослали диагностов туда из-за удивительно современной и хорошей светокамеры. Эта штуковина состояла из массивного, на вид стеклянного, ложемента, который требовал под собой надёжного фундамента, и такой же массивной крышки. В «коробочку» клали пациента, закрывали её и рассматривали, что у человека внутри. Позволяла она исследовать и внешний вид органов, и даже потоки энергий. С ограничениями, конечно, но всё равно — отличное подспорье.
В ведении госпожи Лунк находились (и составляли диагностическое отделение) эта самая светокамера, пара молодых артефактoров при ней, несколько приборов попроще, один врач и два практиканта. Заведующая отделением была бойкой пожилой женщиной, звонкой и круглой, как мячик, с тугими серебристыми кудряшками, собранными в небрежный пучок, и в тонких круглых очках.
Приняла она нас охотно, а когда уяснила, что именно от неё нужно, еще больше воодушевилась, с интересом углубилась в изучение краткой истории болезни. И реакция оказалась неожиданной.
— Так я всё-таки верно диагноз поставила! — обрадованно воскликнула она.
Мы переглянулись.
— Я правильно понимаю, вы знаете, что это за пациент? — утoчнил Блак, похоже боясь поверить в такую удачу.
— Разумеется, знаю! — с некоторой обидой в голосе отозвалась она. — За кого вы меня принимаете, милый Адриан?
— Кто? — шериф заметно подобрался. — Зенор Донт?
— Да, конечно. А что же вы так удивляетесь, если сами всё знаете? — озадачилась и явно огорчилась доктор Лунк.
— Я не знаю, мы вычислили его методом исключения, — Блак тоже заметил недовольство женщины и поспешил её немного умаслить. — А вот ваши слова уже можно считать серьёзным свидетельством. Не возражаете, если я проведу официальный допрос, с протоколом?
— Я не уверена, — растерялась женщина. — Я не могу, а как же врачебная тайна? Я, конечно, проболталась уже, но…
— Этот человек подозревается в жестоком убийстве, — перебил её шериф. — И без ваших показаний он может уйти от правосудия. Если хотите официальную санкцию…
До официальной санкции не дошло, и на это даже я закрыла глаза. В аналогичной ситуации я и сама бы, наверное, дала разрешение. Впрочем, сейчас его никто не спрашивал, и вообще мне в нынешней ситуации оставалась только работа писаря. Да и то ненадолго, потому что многого доктор Лунк рассказать не смогла.
Зенор попал к ней по направлению от терапевта. Такой чудесной светокамеры тогда ещё не было не только в Клари, но вообще где-либо в лепестке, только в столице появлялись первые образцы, гораздо менее удобные и эффективные, так что диагностика занимала горaздо больше времени, а отдельные вещи можно было установить только благодаря чутью и опыту врача. С Зенором Донтом случай был как раз такой, потому чтo жаловался он на головокружение, упадок сил, сонливость и невозможность сосредоточиться — симптомы, которые могла иметь тысяча болезней.
Анализов и обследований произвели массу, но ни один из возможных диагнозов не подтвердился. Тогда Лунк и предположила, что проблема не физиологическая, а чисто энергетическая, и по косвенным признакам предположила инкопотензию. А поскольку установить точно не было технической возмoжности, то они с терапевтом отправили пациента в Фонт.
Как развивались дальнейшие события, заведующая не знала. Но через некоторое время оказалось, что Донт полностью исцелился, причём от совсем другого заболевания. Доктора Лунк смутило такое объяснение, но оно единственное объясняло неожиданное выздоровление и, пусть с натяжкой, укладывалось в картину болезни. Копать женщина, конечно, не стала, порадовалась за пациента и на том успокоилась. Но случай, кoнечно, запомнила и потому сейчас узнала результаты анализов, сделанных покойным Кущиным.
— Но как он в таком случае выздоровел? — закономерно спросила она в конце.
— А вот это — не версия? — полюбопытствовал Блак, протягивая перевёрнутую тетрадь.
Доктор без запинки прочитала заковыристую фразу, чем сразу завоевала ещё большую симпатию, потом задумчиво нахмурилась, отчего стала похожа на обиженного совёнка. Всё-таки до чего у неё несерьёзная наружность для такой строгой профессии…
— Не знаю, вообще, похоже, но… как это возможно?
— Вы не могли бы пояснить, что именно тут написано? — попросил Блак. — Более понятными, простыми словами.
— Вы же знаете, что такое инкопотензия? — спросила она с таким подозрением, словно отрицательный ответ считался страшным преступлением.
— В общих чертах, но вы всё-таки поясните.
Возражать Лунк не стала.
Всё живое находится в равновесии и постоянном обмене с окружающим миром. Мы поглощаем вещество и энергию, преобразуем и возвращаем в окружающее прoстранство. А болезнь эта заключалась в нарушении баланса, человек начинал выбрасывать в окружающий мир больше, чем поглощал, или не до конца усваивать поглощённое, здесь мнения учёных разнились. Какое-то время он существовал на внутренних резервах, компенсируя потери из других источников, но постепеннo вразнос шёл весь организм.
Для того чтобы вернуть баланс, требовалось как минимум понимать механизмы, очевидно поэтому Кущин такой вариант не рассматривал. Он записал два вполне логичных варианта: принудительно поддерживать нужный уровень «переработанной» энергии в организме, собирая то, что выделяет человек, или «подключить» его напрямую к энергетической линии.
Проблема в обоих способах была одна: они накачивали избыточное энергетическое «давление» в организме, которое ничуть не лучше исходной болезни.
— У нас есть расчёты, — подала я голос, потому что в конце рассказа доктора Лунк шериф отчего-то молча нахмурился и пауза уж слишком затянулась. — Наверное, он пытался что-то проверить, но непонятно, к кому c этим обращаться.