Цена ошибки
Шрифт:
После трех вспышек Леха Мельников осторожно подъехал к танкистам из подбитого ПТ-76. Когда до всё еще горящего (взрывы все-таки были километрах в десяти, не меньше, и поэтому несильная ударная волна только раздула пламя) танка осталось метров сорок, заряжающий открыл люк и выскочил из танка. Только-только он успел добежать до танкистов и подхватить раненого, который совсем обессилел, как в той же стороне опять полыхнула вспышка. К западу от Целле теперь вырастали четыре ядерных гриба, один был почти сдвоенным и от этого казался особенно уродливым. Но всё обошлось, ослепших в полку не было. Сдав раненых медикам, после трехминутной остановки шестьдесят восьмой танковый полк устремился на север, в проход между городками Рамлинген и Веттмар, на Хамбюрен, до которого оставалось всего десяток километров. И захватив который полк выходил почти что в тыл американской группировке, оборонявшейся восточнее Целле, заодно перерезая шоссе 214, одну из магистралей, по которым к американцам могли поступать подкрепления.
Но когда передовые танки полка уже подъезжали к предместьям Хамбюрена, произошло множество самых различных событий. Во-первых, БТР-152 мотострелковой роты, вышедшие вперед, в помощь поредевшему передовому дозору разведроты, столкнулись с американцами, предположительно тоже ротой мотопехоты. Потеряв сначала два «сто пятьдесят вторых» от огня замаскированных гранатометчиков с М79, мотострелки, поддержанные огнем семидесятишестимиллиметровых пушек танков ПТ-76, подбили три американских БТР М113. Все-таки эти здоровые высоченные квадратные гробы американцам не удалось как следует замаскировать в редком осеннем лесу. Потом подоспели основные силы советского танкового полка, превосходство русских стало подавляющим, и они стали теснить отчаянно огрызавшихся американцев к малоэтажным домам Хамбюрена.
Первым его заметил, как ни странно, Леха. Что вообще-то необычно, так как у механика самый плохой обзор в танке. Но все остальные члены экипажа смотрели вперед, на остатки американской мотопехотной роты, а Леха боковым зрением увидел его мелькнувшим в ложбине справа и сразу, без доклада, рванул фрикционы враздрай. Танк резко крутнулся вправо, почти на месте, одновременно поворачиваясь почти на девяносто градусов. Другой бы мехвод оставил танк таким маневром без гусениц, но Леха был ас.
– Твою мать, Леха, ты чего творишь! – заорал было «батя», но потом тоже увидел причину такого маневра. – Вот это да, Леха, ты молодец, что его углядел! – И, уже обращаясь на основной частоте по радио: – Всем, кто меня слышит, я – «Желудь-1», пятьсот метров к востоку от Хамбюрена обнаружил позицию атомной артиллерии, вступаю в бой!
Машина, которую углядел Леха, была тягачом американской дивизионной артиллерийской батареи восьмидюймовых пушек. В отличие от своих более крупнокалиберных собратьев, двухсотвосьмидесятимиллиметровых М65, пушка М2 почти не требовала инженерной подготовки позиций, и для перевода ее в боевое положение требовалось меньше получаса. Замеченный Лехой тягач оказался последним, тащившим пушку на позицию, четвертым. Три из них уже отъезжали от орудий, два орудия уже стояли, задравши стволы, в боевом положении. И тут счет пошел уже на секунды. Одна – и по команде «дорожка» Леха, сбавив скорость, повел свой Т-54АК прямо, как по линеечке. Две – и наводчик, поймав в прицел пушки Д-10ТГ со стабилизатором в вертикальной плоскости СТП-1 «Горизонт» американский тягач, нажимает на спуск, не дожидаясь команды «огонь». Три – тягач, с пулеметчиком наверху, тщетно поливающим их танк из крупнокалиберного пулемета, исчезает в разрыве осколочно-фугасного снаряда. Четыре – из трех поднятых вверх двухсоттрехмиллиметровых стволов американских пушек два ствола выдыхают многометровые форсы дыма и пламени. Пять – соседний танк выплевывает снаряд, совсем рядом с позицией другого орудия, увеличивая скорость и обгоняя Леху. Семь – позиции американской батареи скрывают многочисленные разрывы, это уже почти все остальные танки первого батальона развернулись и стреляют по американцам. Четырнадцать – танки, уже несущиеся на полной скорости, врываются на позиции американцев, давя и расстреливая уцелевших из пулеметов. Пятнадцать – «батя» разражается длинной матерной тирадой, Леха никогда его таким злым не видел. Причины была понятна – на востоке вырастают два атомных гриба.
Не имея связи с основными силами полка и наблюдая два атомных гриба, вырастающих аккурат в тех местах, где еще секунду назад были артиллеристы, уверенно обещавшие ему огневую поддержку, поручик Тучапски приказал медленно отходить. На отходе они все-таки потеряли передовой танк из состава дозора, но сами подбили несколько единиц американской бронетехники – четыре дымных столба высились над позициями американцев. Всё-таки в перестрелке на максимальной для танковых орудий дистанции у гораздо более низкого Т-54 было преимущество. Вдобавок сказывалась более толстая броня, к тому же полусферичная форма башен советских танков, от которых время от времени отлетали рикошетом американские бронебойные AP-T M77Shot. Да и девяностомиллиметровая американская танковая пушка М41 была по своей баллистике похуже советской стомиллиметровой Д-10Т, уступая по начальному импульсу снаряда почти на треть.
Одним словом, перестрелку на максимальной дистанции рота Тучапски выиграла, и не будь численный перевес американцев таким явным, поручик и вовсе не скомандовал бы отход. Но, опасаясь, что американцы в любую минуту могут пойти в контратаку и тогда попросту раздавят его роту численным превосходством (Анджей насчитал как минимум двадцать пять «паттонов» против его десяти Т-54), он эту команду дал. Отойдя на западную окраину гольф-клуба, он приказал пехоте окапываться, удивляясь все время пассивности противника. Откуда он мог знать, что подполковник Генри Болл в этот момент рвет и мечет, глядя на медленно уползающие приземистые коробки Т-54. Но приказ перейти в контратаку – это безрассудство, у его машин осталось по пять снарядов на ствол. И бензина в баках всего ничего. Ну ничего, до потери радиосвязи с ним связался командир колонны автотранспортного обеспечения, через час у него будут и снаряды, и горючее. А через два часа к ним подойдут еще один бронетанковый и мотопехотный батальоны.
Как только восстановилась радиосвязь, подполковник Кузьмин, с тревогой смотревший на атомные грибы, стоявшие совсем близко от его батальона, буквально в нескольких километрах, стал вызывать поляков. В конце концов майор Свентицкий вышел на связь. Доклад его был безрадостен. На левом крыле снова сложилась удручающая ситуация. Двумя ударами атомной артиллерии американцев были полностью уничтожены обе батареи самоходных орудий. Потери понесли пехотные подразделения полка, безвозвратно выбыло почти сто человек, считай почти полная рота. Серьезно пострадала медсанрота, расположенная всего в километре от одной из батарей. Судя по докладу майора, поляки стремительно утрачивали боевой дух. Если сейчас американцы на них надавят, произойдет то же, что случилось утром, они разгромят поляков, а потом охватят с правого фланга батальон Кузьмина и прижмут его к реке. Помощь пришла с воздуха, немецкий обер-лейтенант крайне вовремя сообщил о подлете двух эскадрилий штурмовиков МиГ-17 к переднему краю. Подполковник Кузьмин немедленно нацелил их на дорогу 191 в район поселка Гарссен, туда, где до ядерного удара передовая танковая рота поляков запрашивала огонь своей артиллерии. «Птенцы Геринга», как их про себя уже стал называть Кузьмин после того, как они разделались с американской артиллерией в предыдущем вылете, не подкачали и на этот раз.
Сначала четверка МиГ-17 пронеслась, все время маневрируя, над Гарссеном, вызывая огонь американских зениток. Как только те проявили себя, на них, зайдя с запада, со стороны склоняющего к горизонту закатного солнца, обрушилась восьмерка МиГов, перепахав позиции «дастеров» бомбами и пушечным огнем. А потом, буквально через тридцать секунд, на позиции танкистов Генри Болла свалилась вторая немецкая эскадрилья, которая проутюжила позиции американцев в лучших традициях старого люфтваффе. В итоге «миги» сделали три захода, сначала сбросив бомбы, потом ударив НУРсами, а третий вообще по-наглому, выходя из пикирования почти над самыми деревьями и расстреливая все внизу из пушек. Даже тогда, когда самолеты скрылись из глаз, на американских позициях еще что-то горело и взрывалось.
Подполковник Генри Болл, дернув распоротой щекой, которую пытался залепить пластырем санитар, слушал доклад командира мотопехотного батальона. И, одновременно, уже который раз за день, отстраненно удивляясь текущей ситуации. Больше всего стремительно меняющаяся сегодня обстановка напоминала ему старые качели, стоявшие в детстве возле его дома в Висконсине. Такие тяжелые, чугунного литья, висящие на цепях, на двух здоровенных столбах. Если их посильнее раскачать, то хрен остановишь, как ни старайся. Итак, какие у него потери после этого налета? Проклятые джерри – в последний заход опознавательные знаки ВВС ННА ГДР на МиГах, чуть ли не стригущих верхушки деревьев, не разглядел разве что полностью слепой – в одно мгновенье поставили крест на его планах контратаки по полякам. Шесть подбитых и девять поврежденных танков. Одиннадцать бронетранспортеров, причем два с минометами. С десяток сгоревших грузовиков и джипов. И что самое плохое, уничтожены три из четырех ЗСУ зенитной батареи из состава приданного зенитного прикрытия. От этого прикрытия осталась всего одна батарея, две ЗСУ из которой он отдал своей танковый роте, прикрывавший правый фланг и сейчас отступившей в городские кварталы Целле. Другие две сейчас с остатками четырнадцатого артиллерийского дивизиона отступают на северо-запад. Проклятье, оставшихся у него трех десятков «паттонов» слишком мало для лобового удара по полякам, а на обходные маневры ему не хватит топлива. И в эту ситуацию загнали его чертовы джерри, ценой всего одного МиГ-17, которого его «пылесосам» [43] удалось сбить в самом начале, из состава первой четверки.
43
«Пылесос» – «дастер» (англ.), название ЗСУ М42.
Генри Болл принял решение. Ему нельзя атаковать с такими силами. Он ясно рассмотрел в бинокль, что к польской танковой роте с пехотой, закрепляющейся на его старых позициях у гольф-клуба, подошли еще подкрепления, надо отходить. Иначе еще один налет авиации противника поставит на его батальоне большой и жирный крест. Он повернулся к радисту.
– Свяжись с артиллеристами, передай, что мы отходим на милю от Гарссена на северо-запад. Займем позиции за железной дорогой в районе Камингпарк. Далее, из состава приданных «дастеров» пусть немедленно высылают одну ЗСУ к нам. И свяжись с шестьдесят шестым бронетанковым и сорок первым мотопехотными батальонами, я хочу знать, когда, наконец, они прибудут.