Цена ошибки
Шрифт:
– Внимание, ракетная атака, шесть истребителей противника атакуют сзади!
Одновременно с этим майор заложил правый боевой разворот со снижением на девяносто, снова уходя от ракет на малую высоту. Первые три машины, его ведомый и вторая пара синхронно повторили его маневр. Вторая четверка отреагировала так же, только выполняя левый разворот со снижением. А вот концевая пара замешкалась, ее ведущий потерял лишнюю секунду, раздумывая, куда выполнить разворот, сначала дернулся влево, потом переложил ручку вправо, опять меняя траекторию движения, и это оказалось его последней ошибкой. Фатальной.
Две первые ракеты AIM-7C Sparrow с полуактивной головкой самонаведения разорвались в непосредственной близости от его самолета. Корпус боевой части таких ракет представлял собой кольцо из стальных, спаянных друг с другом стержней. И после подрыва двух боевых частей неконтактными активными радиолокационными взрывателями, планер МиГа оказался буквально порублен на куски. Ведомый последней пары развернулся сразу влево, уже не видя, как ведущий дергается туда-сюда. Это спасло ему жизнь: вторая пара ракет прошла за его хвостом буквально в нескольких десятках метров, на расстоянии чуть-чуть, но превышающем радиус действия неконтактных взрывателей. Увернувшись от первого ракетного залпа, Гюнтер на мгновение задумался, что ему делать дальше. Задачу его эскадрилья выполнила, и можно вроде уходить домой. Но противников всего шестеро, да, у них ракеты, но на малой высоте и в маневренном бою они противнику не очень-то помогут. Его раздумья моментально прекратились, как только он увидел горящий МиГ, падающий на землю. Нет уж, потерю еще одного пилота он им спускать не станет. Кстати, а кому это «им»? Гюнтер никак не мог определить тип самолета противников. Даже сблизившись, когда они начали крутиться на виражах. Причем вражеские пилоты, как ему показалось, даже с охотой приняли этот рисунок боя. Но что за самолеты ему противостоят? Похожи на «хантеры», но раскрашены как-то по-чудному, и опознавательные вроде американские. Две машины противника, стараясь разорвать контакт, полезли наверх. Гюнтер, оставив остальные свои пять машин, с первой четверкой пошел за ними. К его удивлению, на горке его МиГ-17Ф стал довольно быстро догонять эту пару. Видя, что четверка «мигов», идущая в набор высоты за ними, вот-вот выйдет на дистанцию огня, пара противника прекратила набор и попыталась оторваться на максимальной скорости в горизонтальном полете. Но и здесь «миги», как сразу выяснилось, были быстрее!
Противник, поняв, что удрать по прямой не получится, попытался уйти переворотом, но Гюнтер, ожидавший такой шаг, не дал американцу этого сделать. Он догнал машину ведущего и нажал на гашетку, как раз в тот момент, когда серо-голубой самолет врага с пижонски красными законцовками крыльев уже лег на крыло. И за мгновение до того, как его снаряды начали рвать в клочья фюзеляж американца, Гюнтер успел разобрать слово NAVY, написанное на фюзеляже за крылом, в задней части. Палубная авиация США. Ну точно, он вспомнил картинку из альбома с силуэтами вражеской авиации. Палубный истребитель US NAVY «Демон». Модификация, одна из последних, раз они использовали ракеты. Но откуда они здесь? До ближайшего моря от Целле несколько сотен километров! Решение этого вопроса он оставил на потом, сейчас надо разобраться с насущными проблемами. Ведущий второй пары его четверки тоже не сплоховал, «демон», атакованный им, задымил, попытался вывернуться из-под удара, но на поврежденной машине у американца это получилось плохо, и МиГ ведомого второй пары, заложив боевой разворот со снижением, перечеркнул его снарядной строчкой. «Демон», на мгновение повисев еще в воздухе, рухнул вниз, объятый пламенем.
Майор повел свою четверку на помощь оставшейся группе. Там дела оказались не так блестящи: ведущий второй четверки не нашел ничего лучше, как выйти на четырех американцев в лобовую атаку. О чем он думал, непонятно. Может, рассчитывал, что американцы, идущие на почти вдвое больших по размеру машинах, испугаются и отвернут раньше? Но расспросить ведущего второй четверки уже не получилось. «Демоны» так же охотно приняли предложение, а при сближении оказалось, что по четыре двадцатимиллиметровых пушки на каждом из четырех американцев – это более весомый аргумент, чем две двадцатитрехмиллиметровки на каждом из пяти МиГ-17Ф. И машина ведущего, получив с десяток снарядов, просто рассыпалась в воздухе. Остальные три МиГа отвалили в разные стороны, и «демоны» тут же сели им на хвост.
Дело для немцев обернулось бы совсем худо, если бы не четверка Гюнтера. Сверху эта ситуация была как на ладони, и Гюнтер, отдав соответствующие команды, атаковал левую пару «демонов». Они как раз «дожимали» в свои прицелы МиГ, оставшийся одиночкой после неудачной лобовой атаки. Этот МиГ после резкого разворота с набором высоты потерял скорость и был бы неминуемо сбит в ближайшие секунды, но пара Гюнтера, имевшая запас и высоты, и скорости, успела сесть на хвост американцам раньше. Гюнтер, видя, что «демоны» тоже вот-вот начнут расстреливать еще один самолет из его эскадрильи, открыл огонь с максимально возможного расстояния. Он особо не ждал результатов, главная задача была отсечь противника от своего, но один снаряд все-таки попал в ведомый самолет противника. Ведущий «демон» сразу вывернулся боевым разворотом, Гюнтер сразу пошел за ним, приказав своему ведомому добить поврежденного американца.
Следующую минуту Гюнтер крутился с этим одиночным «демоном», не переставая удивляться, как такой большой самолет, почти в два раза больше его МиГ-17Ф, может быть таким маневренным. Да и американский пилот, сидевший в нем, был не пальцем делан, неприятно удивив Гюнтера своим пилотажем. Одновременно Гюнтер смотрел на стрелку указателя уровня топлива, которая неумолимо приближалась к нулю. Видимо, противника беспокоили те же проблемы, потому что «демон» резким переворотом ушел вниз, почти до самой земли, сразу скрывшись в наступивших сумерках. Гюнтер еще раз с сожалением посмотрел на указатель уровня топлива и отказался от промелькнувшей в голове мысли о преследовании. К тому же пора бы вспомнить о том, что он командир эскадрильи. Майор, вводя машину в плавный вираж, огляделся вокруг, опрашивая по радио своих. Свои оказались все целы, больше потерь не было. Ведомый Гюнтера добил-таки поврежденного американца, открыв свой счет. Вторая пара его бывшей четверки сумела повредить еще одного, но не сильно, тот, запарив, все же не отстал от своего ведущего, и они ушли от «мигов» тем же маневром, что и противник Гюнтера.
На свой аэродром эскадрилья, ставшая уже восьмеркой, возвращалась в молчании. Вроде бы и задание выполнили, и из-под первой ракетной почти все ушли, и трех сбитых на свой счет записали, но всё равно. Потеря двух своих друзей в одном вылете – это было просто потрясением для всех. Кроме Гюнтера Фюльграббе, он-то как раз помнил события двадцатилетней давности на Восточном фронте, когда такие потери были нормой для его части в конце войны.
Гюнтер не знал, что его последняя атака позволила советским частям переломить ситуацию на этом кусочке фронта, по сути став последней соломинкой, переломившей спину верблюду. Нет, прямые потери от одного захода десятки «мигов» на шоссе, забитое бронетехникой, были для американских частей отнюдь не фатальны, всего восемь БТР М113 и два «паттона». Но в суматохе, последовавшей после штурмовки «мигов», никто не заметил, как две роты советских танков Т-54А подходят, развернувшись широким фронтом, с востока. Командиры этих двух рот, вызванные час назад от Винзена, правильно оценили обстановку. Солнце, пусть в сплошных тучах, уже почти зашло, но силуэты машин американцев, стоящие на автобане, еще были видны на фоне багрово-красного заката. А советские танки совершенно терялись в вечерней дымке. Первые три залпа русские танкисты сделали как на полигонном стрельбище в Бернау, совершенно без противодействия. Потом, спохватившись, американцы начали отвечать, но момент был упущен, к тому же они находились в заведомо проигрышной ситуации, стоя в колонне на автобане. Результатом стал полный разгром обеих американских частей, командир шестьдесят восьмого танкового полка, получив по радио донесения от своих танкистов, со своими силами перешел в наступление на запад от Витце. Смяв заслон, выставленный американцами, танковый взвод «паттонов», как оказалось, был слабой преградой для двух батарей ИСУ-122С, попросту расстрелявших американские танки с дальнего расстояния, русские с востока ворвались в Еверзен, забитый тыловыми подразделениями. И практически одновременно с этим две танковые роты, закончив добивать последние, слабо огрызающиеся «паттоны» шестьдесят шестого бронетанкового батальона дивизии «Ад на колесах», вышли к окраине Еверзена с юго-запада, по Контишштрассе.
В итоге из полуокружения, куда попали два американских батальона, бронетанковый и мотопехотный, вырвались всего пяток бронетранспортеров и десяток единиц прочего автотранспорта. Танки были потеряны все, командир шестьдесят шестого бронетанкового был убит. Но уцелел один командир роты сорок первого мотопехотного батальона, который сумел привести в порядок остатки американских частей и даже смог подорвать один пролет моста на автобане Е45 через Аллер, соорудив наскоро импровизированный фугас из десятка минометных мин. Остальные мосты, согласно поставленной штабом шестой мотострелковой дивизии, советские войска сумели захватить неповрежденными. Но, в свою очередь, шестьдесят восьмой танковый полк понес значительные потери. Третий танковый батальон был полностью уничтожен, от двух рот второго батальона осталось всего девять машин, американцы, даже погибая, продолжали отстреливаться, и не все их снаряды летели мимо. На правом фланге ситуация была получше. Остальные части американской второй бронетанковой дивизии, прибывающие для контрудара в район Целле сначала, в течение всего дня на марше подвергались постоянным атакам с воздуха, а потом столкнулись во встречном ночном бою с уже развернувшимися основными силами шестой советской гвардейской мотострелковой дивизии. Командир дивизии, генерал-майор Писарев, отрядив польский механизированный полк отжимать остатки тактической группы подполковника Болла на север, тремя мотострелковыми полками при поддержке пятьдесят второго отдельного реактивного дивизиона ворвался в дыру, возникшую в обороне НАТО. На территории к северу от берегов Аллера до самого Бергена, куда поляки выдавили группу Болла к девяти часам вечера, уже не было вообще никаких частей НАТО.
А подполковник Генри Болл, оставшийся без связи и без горючего в это время решал непростую дилемму. Остаться на позициях и умереть, или бросить танки, слив все остатки горючего в оставшиеся автомобили и бронетранспортеры, попробовать вырваться на запад. Потому что на севере, куда его все время теснили эти упрямые поляки, уже слышна была канонада в предместьях Мюнстера, к тому же радиоактивный фон к северу резко повышался. Одним словом, на север он отступать не захотел и, подорвав технику, оставшуюся без горючего, двинулся на северо-запад, через Зольтау. Еще был вариант отступать через Вальсроде, но он от него отказался, и это спасло остатки его группы. В Вальсроде передовые части шестнадцатого гвардейского мотострелкового полка ворвались к десяти часам вечера. А потом был ночной бой, где четыре бронетанковых и два мотопехотных батальона второй американской бронетанковой дивизии схлестнулись с тремя советскими мотострелковыми полками, поддержанными тремя дивизионами самоходок ИСУ-152 четырехсотого артиллерийского полка. Американцы по своему списочному составу если и уступали советским частям, то ненамного. Но против них было слишком много факторов. Марш по дорогам на вдвое большее расстояние, чем силы противника, да еще под непрерывными атаками с воздуха, проходившими весь день, далеко не повышает боеспособность. Это привело к тому, что американские части подходили разрозненно, по частям и по двум дорогам, Е234 и номер 440. И уже далеко не в полном составе. Один мотопехотный батальон, идущий по дороге L214, вообще не смог принять участие в сражении, поскольку был остановлен остатками сил шестьдесят восьмого танкового полка на мосту через Лайне. Но всё равно, череда скоротечных ночных схваток хотя и привела в итоге к разгрому американской второй бронетанковой дивизии, очень дорого обошлась советским частям. И когда к утру части дивизии вышли к реке Везер, от Хасселя до Фердена, в трех мотострелковых полках, шестнадцатом, восемьдесят первом и восемьдесят втором, осталось всего три десятка танков. Генерал-майор Писарев понял, что это всё, на что способна его шестая гвардейская. Бронетранспортеры тридцатого разведбата еще смогли, на последних силах и каплях горючего, захватить мост на дороге L330 к западу от Хасселя, но это был последний рывок. Ситуация была бы крайне опасна, если бы Писарев не знал, что с рассветом его части на линии соприкосновения с противником не сменит резерв, свежая моторизованная дивизия ННА ГДР. Да и польские части, бьющиеся весь предыдущий день в лоб об оборону Мюнстера на его правом фланге, наконец-то проломили сопротивление противника и в скором времени закроют его фланг. А у НАТО перед ними уже свежих частей нет.
Майор Гюнтер Фюльграббе, входя на доклад к командиру полка после последнего вылета, внутренне был готов к любым неприятностям. Потерять два самолета в бою, да еще один, разбившийся при заходе на посадку в темноте, в первом же вылете – это как-то не украшает командира эскадрильи. Но, к его изумлению, комполка не стал его распекать, напротив, похвалил. Причина этого необычного поведения строгого сухопарого пруссака, от которого доброго слова не дождешься, выяснилась сразу. От сухопутных войск на столе у командира уже лежала благодарная радиограмма, из которой следовало, что эскадрилья Гюнтера чуть ли не решила исход всего сегодняшнего сражения. С требованием непременно поощрить и наградить всех пилотов. Поэтому командир, видя, что Гюнтер едва держится на ногах от усталости и ничего не соображает, просто отправил его спать, отложив все поздравления и награды на утро. Единственное, что еще успел сделать Гюнтер, перед уходом из штабного бункера, это доложить о появлении самолетов американской палубной авиации. Вымотанный сегодняшним бесконечным днем, он даже не спросил, где разместилась на ночь его эскадрилья, хорошо, что комполка, видя его состояние, послал вслед за ним адъютанта. Который его и направил в казармы летного состава, расположенные в полузаглубленном бункере за капонирами, куда уже закатили их «Миги», заодно надев на него прорезиненную накидку и вручив респиратор. Предупредив майора, чтобы он долго не находился снаружи.