Цена посвящения: Время Зверя
Шрифт:
— Это тост? — Карина подняла свою рюмку.
— Да.
Они через края рюмок посмотрели друг другу в глаза.
Взгляд Глеба неожиданно нырнул в ее зрачки и, Карина отчетливо почувствовала, окунулся в мозг. Борясь с наваждением, она прикусила губку. Но боль не помогла. Воля уже покорно, пластилиново мялась в мертвой хватке Глеба.
Спасла Лиза.
— Глеб, а кто петь будет? — неожиданно вклинилась она.
— Шаман, — коротко ответил Глеб.
Секундного сбоя хватило, чтобы Карина выскользнула. Этого он не мог не понять, увидев спокойную, очень взрослую улыбку на ее губах. И уверенный взгляд.
Глеб резким движением
— Группа так называется?
— Самый настоящий шаман. Из племени навахо [64] .
— Это так круто?
— Очень круто, — серьезно ответил Глеб.
— Да?
— Да! Если я его за свои бабки из Штатов привез.
Он обвел взглядом зал. Публики стало заметно меньше. Волна случайных тусовщиков схлынула. Остались только свои да те новенькие, которым все здесь пришлось по вкусу.
Менеджер зала попал в поле взгляда Глеба. Его как магнитом подтянуло к их столику.
64
Одно из североамериканских индейских племен, в наше время стало известно из-за неизвестной формы болезни, получившей название «лихорадка навахо». Вспышка болезни произошла в резервации и не перекинулась на соседние населенные пункты, вирус поражал только членов племени, люди иных рас не заболевали, умирали только молодые мужчины до тридцати лет. Перечисленные признаки заставили некоторых исследователей выступить с утверждением, что навахо стали жертвами испытания бактериологического оружия «избирательного действия».
— Не пора начинать, как считаешь? — Глеб задал вопрос, как отдал команду.
Мужчина осклабился.
— Абориген уже выпил, курнул и даже подул в гримерке для наших ребят в дудку. Я не слышал, но ребята хвалили.
Глеб взглядом оттолкнул его от себя.
Мужчина протиснулся между столиками к сцене. Взял оставленный музыкантами микрофон.
— Друзья, прошу тишины!
Шум в зале медленно осел. Последних из громко говорящих попросили заткнуться соседи.
— Такого в нашем клубе еще не было! Самый настоящий шаман великого племени навахо! Седой Волк из рода лягушки, клана волка [65] . Он будет играть… Нет, не для нас, как вы могли подумать. Он будет играть для древних богов своего народа! Прошу, Седой Волк!
65
Не только тотемная принадлежность, но и дата рождения по гороскопу индейцев.
Через зал проследовал мужчина с длинными седыми прядями, свисающими на плечи. Ничего шаманского в нем не было. Обычная ковбойка навыпуск, мешковатые джинсы и стоптанные сапоги. Взойдя неверной походкой на сцену, мужчина повернулся к залу лицом.
— Какой-то бурят-алкоголик, — громко прошептала Лиза в бокал.
Карина отметила, как набухли желваки на скулах Глеба.
Лиза словно против воли повернула к нему голову. На секунду на ее лице возникло выражение неподдельного ужаса. Лиза шмыгнула носом и отвалилась на спинку стула, уйдя в тень.
Шаман уселся посреди сцены прямо на пол. Помощники разложили вокруг него погремухи, барабанчики и метелки из птичьих перьев.
Свет в зале
Шаман долго разглядывал их, закинув голову. Казалось, он забыл про зал и даже — зачем его вывели на сцену.
Зал никак не выказывал нетерпения. Что для такой отвязанной публики было вовсе не характерно.
Как-то сама собой в зале образовалась звенящая тишина.
И тогда шаман снял с плеч полоску материи, расшитую бисером. Повязал ее на лоб. Поднял перо, чиркнул им накрест в воздухе и воткнул в волосы.
В эту секунду из бомжеватого старикана он превратился в Шамана.
Рожденный женщиной народа навахо в месяц Волка года Лягушки гордо вскинул седую голову.
По залу ветром в камышах прошелестел восторженный шепоток. И стих. Умерло все.
Седой Волк стал постукивать косточкой по боку тыквы. В густую тишину зала стрелами полетели резкие звуки…
Красная Шапочка
В зале сделалось страшно.
В темноте сновали густые тени, принимая очертания то людей, то животных. Приближались, заставляя в ужасе замирать сердце, отскакивали, успев украсть частичку тепла. От их скользящих прикосновений голые руки и плечи покрылись гусиной кожей, а в животе поселилась холодная лягушка.
Странные, нездешние звуки разлетались по залу, рикошетили о стены, сталкивались, крошились, сыпались наземь, ползли змеями к ногам, карабкались по телу вверх, царапая когтистыми лапками, вспархивали с лица мохнатыми бабочками и вдруг, взлетев над головой, обдавали мощным взмахом орлиного крыла.
Призрачный, первобытный в своей силе и ужасе мир жил своей привычной жизнью. Не обращая внимания на скованных страхом людей, духи играли, спаривались и убивали друг друга, гибли и возрождались в новых личинах. Их ядовитые, смрадные и благоухающие дыхания, сливаясь и перемешиваясь, порождали наркотическую смесь, вдыхая которую человек забывал о времени, пространстве, своем мире и о самом себе. Душа его, вырвавшись из омертвевшего тела, бросалась в водоворот призраков, духов и нечисти, чтобы через мгновенье стать ничем и всем сразу.
Карина отчаянно боролась с подступающей дурнотой.
А гортанный голос шамана то выплывал из трещотки ритмичных ударов, то тонул в тягучем потоке мелодии, выныривал среди ухающего дыхания барабана и взлетал на сильных крыльях в высокое небо и звал оттуда отрывистым и страстным клекотом орла.
Каждая клеточка тела вибрировала и стонала в унисон с этим голосом. Хрипела и корчилась, когда захлебывался болью он, пела и оживала, когда навзрыд начинал смеяться он.
Карина что есть силы вонзила ногти в ладонь. То ли сил совсем не осталось, то ли тело уже умерло. Она, как глотка воздуха, жаждала отрезвляющей боли, но не почувствовала ничего.
В сполохах огней и мельтешении густых теней она увидела лицо Глеба.
Их взгляды встретились. В его глазах бился янтарный огонь безумия.
Вдруг огоньки поплыли к ней. Замерли у самого лица. Шершавый горячий язык лизнул ее губы.
Карина отстранилась и прошептала в его ищущие губы:
— За что ты убил его, Глеб?
Горячие влажные губы скользнули по ее щеке к уху. Обожги дыханием.