Цена правосудия
Шрифт:
У местных такое устройство мира вопросов не вызывало, поскольку общество прочно застряло на уровне развитого феодализма с огромной ролью религии, сословным делением и прочими прелестями. Как именно люди при таком уровне знаний вообще оказались в открытом космосе, было совершенно непонятно. Самый логичный вариант, пришедший в голову аколита, что они были одичавшими потомками древних колонистов, Аргента решительно отрицала, хотя брюнет выдвигал такое предположение несколько раз в разных формах, пытаясь подловить автоматона на противоречиях. Не вышло.
Автоматон сообщила другую версию событий: оказывается, люди пришли в этот мир в результате “великого паломничества” к “божественной звезде”, которая как раз находилась в центре туманности Черепа. Путешествие это вроде как продолжалось до сих пор, поскольку людская вера приближала с острова к этой самой звезде с каждой минутой. Собственно, на этом путешествии и строился местный религиозный миф. Если отбросить шелуху, метафоры и иносказания, суть была такова:
Люди покинули погрязший в пороке “мир зла” и вознеслись на небеса при помощи своей веры и благословения богини. Эта вера и продолжала вести их вперёд к божественной звезде, той самой, что в центре глазницы черепа. Чем благочестивее люди на острове, тем быстрее они двигаются к цели, соответственно, оказываются “выше”. Ну и конечно, финал был понятный: когда все люди станут достаточно благочестивыми, рой островов достигнет наконец далёкой звезды, где всех ждёт рай и тёплые объятия доброй богини. С другой стороны, Мир Зла продолжает следовать за ними, пытаясь уничтожить самых благочестивых своих сынов, и если люди будут грешить, непременно догонит и низвергнет людей в пучину греха. Кроме людского благочестия, Зло сдерживали и вернейшие слуги богини — девять Аспектов её силы. Отражением их работы были девять рукавов туманности, уходившие к дну мира сдерживавшие продвижение Зла. Кроме того, эти Аспекты выбирали своих Аколитов: людей, которых наделяли особыми дарами в качестве символа своего расположения. Ну и аколиты эти, соответственно, должны были тоже под мудрым руководством Церкви сдерживать Мир Зла.
“Вот тут противоречие: если люди на островах летят к звезде Богини на своём благочестии и вере, то Мир Зла как их может догонять, если там остались как раз самые развратные грешники? Впрочем, глупо, наверное, обвинять религиозный миф в таких противоречиях, особенно ту версию, которую изложила Аргента. Наверняка новоприбывшим рассказывают максимально подготовленную версию текущих религиозных текстов,” — подумал Молчун, размышляя над услышанным.
Сложно сказать, сколько в рассказе Аргенты было правды. Даже если исключить преднамеренную ложь людей, закладывавших в автоматона информацию, сама форма религиозного текста, который автоматон пересказывала, подразумевает высокую синтетичность и стилизованность повествования. В рассказ вплетались фантастические истории и притчи, а реальные исторические личности обрастали сказочными возможностями. При этом отделить стиль, басню и притчу от реальности было непосильной задачей, ведь ответить на вопрос, что реально в этом мире, а что нет, для новичка, только-только появившегося здесь, было очень тяжело из-за повсеместной магии, заменившей в этом мире науку.
Потому что, естественно, все эти путешествия через тернии к звёздам были возможны только благодаря магии. Из трёх сословий два были напрямую связаны с разными родами магических практик, даже если одно из них называло свою магию “божественными чудесами”. Собственно, сословиями этими были нобили, церковники и ремесленники, и вот рассказ о них черноволосый слушал очень внимательно и, как мог, не позволял Аргенте сворачивать на басни и притчи.
Нобили являлись местной аристократией. Эти люди искали силы и знания в познании окружающего мира. Познавали они при помощи изучения и совершенствования магических практик, а применяли полученную силу для повышения статуса и места в иерархии. Что примечательно, решалось все не внутренними войнами или интригами, а простым и понятным всем методом — когда нобиль ощущал в себе достаточные силы, он призывал новый остров, присоединял его к флотилии и становился его лордом. Собственно, в этом и было главное отличие от обычной аристократии: положение нобиля определялось не столько древностью его рода, сколько его личной силой, поэтому в теории нобилем мог стать каждый, достаточно лишь пройти обучение магии в одной из многочисленных Академий и продемонстрировать необходимый уровень силы. Само собой, на практике это было не так просто сделать: количество мест в академиях было ограничено, а конкурировать нобили предпочитали не столько при помощи магических дуэлей, сколько при помощи интриги и кинжала, и тут, естественно, у представителей более богатых и древних родов было изрядное преимущество. Такая жизненная школа порождала людей холодных, жёстких и максимально циничных. Они знали, что без их магии и способностей никто не сможет удерживать острова в полёте, поэтому пользовались своей незаменимостью. Признанным лидером аристократии был король Карнак, он же являлся ректором Полуночной Академии — самого старого и престижного учебного заведения и исследовательского центра.
Но всё же, как ни сильны были нобили, служители Церкви Божественной Благодати, были, как минимум, столь же влиятельны. Церковь пронизывала все слои этого общества, и служители её были везде. Что неудивительно: познание церковных тайн требовало лишь истовой веры и было, судя по всему, проще обучения в Академиях. Последние черноволосого не удивило: несмотря на витиеватость формулировок Аргенты он понял, что пройти курс обучения нобиля было не так сложно, как пережить попытки товарищей-студентов уменьшить количество потенциальных выпускников. Служители церкви действовали иначе и поощряли товарищество, а не соперничество. В семинариях и монастырях учили взаимодействию друг с другом, и поэтому смерть студентов во время обучения была исключением, а не правилом. Правда, обилие выпускников означало и меньшую силу каждого студента, но церковники не придавали этому слишком большого значения. В сложившемся обществе от них требовалось две вещи: поставка духовной пищи для населения и навигация. Именно церковники направляли острова в нужном направлении. Как именно это происходило, Аргента не объяснила, но зато привела несколько примеров того, что случалось с островами, лишившимся своих пасторов. Примеры эти были яркими, красочными, и прекрасно объясняли причины, по которым воспитанные холодными и расчётливыми нобили к церковникам всё-таки прислушивались.
Третье же сословие составляли ремесленники. Различные цеха создавали всё — от мебели и одежды до оружия и величественных замков академий и семинарий. Само собой, это сословие было самым многочисленных из трёх и, конечно же, Аргента о нём рассказала меньше всего. Лишь отметила, что обучаются мастеровые в своих цехах, используют в работе специфические магические практики и власть имеют несоизмеримо меньшую, чем первые два сословия. Попытки аколита расспросить о том, каков быт этих людей, натолкнулись на отсутствие информации и “отмашки” автоматона в том смысле, что “это не важно”.
“Ну да, зато узнать о том, что именно предпочитают есть на обед Иерархи Северных Хребтов и какая мода была в прошлом году в Академии Звёздного ветра — очень важно, и про это информации полно”, — подумал аколит, уже не раз столкнувшийся с необходимостью пресекать попытки Аргенты перейти на выдержки из исторических и публицистических текстов, наполненных упомянутыми “важными” подробностями.
В заключении автоматон рассказала про населяющие мир расы. Речь шла, само собой, не о различии в цвете глаз и кожи, просто о другом виде классификации. Первой “расой” были Верные Дети Богини, как их цветисто называли в летописях. Если без красивых слов — просто коренное население, люди, родившиеся во флоте от людей, тоже родившихся здесь. Сколько именно поколений должно было пройти, чтобы считаться верным дитя, чётко не устанавливалось, ну или в Аргенту не заложили подобной информации. Одно ясно: несмотря на громкое название, людей, которые в рамках местного мифа покинули Мир Зла в числе Верных Детей Богини, было меньшинство, гораздо больше было тех, кто поднялся из других рас.
Второй расой были аломники, по словам Аргенты, людьми, “отринувшими ложь своих богов и их желаний и выбравшие искупление и Путь к свету”. Откуда брались эти “Паломники”, было непонятно всё-таки дело происходило не в привычном мире, где можно напасть на соседей с неправильной верой, убедить часть захваченных в ошибочности убеждений и отправить их махать киркой “в искупление”. Черноволосый пытался расспрашивать об этом и так и сяк, но автоматон не могла поделиться информацией, которой не владела, и парню пришлось отступиться.
Третьей, самой малочисленной “расой” были аколиты, подобные самому брюнету: люди, отмеченные благосклонностью одного из Аспектов богини. Пожалуй, это была самые свободные в плане доступного выбора люди: могли становиться и церковниками, и нобилями, и ремесленниками, причём обычно достигали успехов в любом выбранном деле. Если доживали, конечно — о том, насколько их число старались проредить ещё на этапе появления в мире, парень знал на собственной шкуре. Причины такого поведения парень, кстати, понимал не больше, чем то, откуда жители этого мира добывали “паломников”, и последнюю, четвёртую группу, о которой Аргента упомянула скороговоркой — искупающих.
Эти несчастные работали на самых грязных производствах, махали кирками в шахтах и молотами в каменоломнях. Жизнь их была обычно тяжёлой и недолгой. Искупали они свои прегрешения, недостаток веры и прочие “ужасные вещи”. Подробностями парень не интересовался — итак ясно, что речь шла о рабах или их подобии. Особенно, учитывая, что, в отличие от остальных рас и сословий, Искупающие были не только людьми, а прав никаких по жизни не имели, хотя всё-таки могли подняться повыше — в Паломники, если удавалось “искупить” вину до своей смерти. Удавалось это немногим, но всё же достаточному количеству, чтобы надежда быть освобождёнными удерживала остальных в узде. Что интересно, если верить словам Аргенты, система работала, поскольку о восстаниях рабов в этом мире почти не слышали. Единственный вопрос, который аколита заинтересовал, был тем же самым, который всплыл при рассказе о паломниках — откуда в замкнутой системе местного мира, который вроде бы не был таким уж большим, взяться притоку рабов? Увы, этот вопрос также остался без ответа.