Цена Рассвета
Шрифт:
Лекарства помогли лишь отчасти. Теперь суставы сгибались и разгибались без скрипучего ощущения попавшего под кожу песка, но ни боли, ни отека таблетки не сняли. К вечеру Аларья поняла, что придется идти на поклон к другим спевкам. Думать об этом было противно. За пять месяцев она успела перессориться почти со всеми лидерами, которых знала. Хваленая столичная молодежь оказалась плохо образованной, бездарной и не по уму амбициозной. Большинство спевщиков не представляли из себя ровным счетом ничего. Ни мозгов, ни вкуса, что уж там говорить о талантах. Природа не наделила. Да, конечно, они являлись лучшим из того, что породила Надежда, но, по правде сказать, до настоящих «свистков» им было, как до Синрин на вертолете…
Приходилось забыть об этом и отправиться в гости к кому-нибудь из «бакланов занудных». Деньги у нее пока что оставались. Достаточно вложиться в общий сбор, чтобы получить свою порцию счастья. Поблизости как раз обитала спевка Кирилла, или Кирю, как он предпочитал зваться на синринский манер, — вполне симпатичного парнишки, который давно уже подбивал к Аларье клинья.
В спевке Кирю Аларья продержалась недолго. Все там промышляли игрой на музыкальных инструментах, а ее учили только электронным клавикорду и органу, оба и весили, и стоили дорого, а потому найти их было негде. Вдобавок девицы в спевке оказались как на подбор ревнивыми и завистливыми ничтожествами, они постоянно интриговали против Аларьи и быстро начали цепляться к ней, найдя повод: не приносит денег, живет за их счет. Девушка скрипела зубами — ей дважды обещали заплатить, но указали на дверь, рисунки, которые она пыталась продавать, отобрала милиция, пообещав в следующий раз арестовать ее за нарушение правил торговли, ни одна художественная галерея разговаривать с ней не захотела.
Кирю тоже оказался тем еще бакланом занудным. Надышавшись «дымки», он первым делом лез к Аларье под юбку, впрочем, тогда еще его можно было терпеть, но по утрам оказывалось, что кувыркаться — это одна мелодия, а деньги в общий сбор — совсем другая. Через неделю Аларья окончательно рассорилась со всеми, и тут «вдруг» обнаружилось, что у двух девиц пропала дневная выручка. Часть денег нашли в кармане куртки Аларьи. Девушка прекрасно понимала, что ее подставили, но как выпутаться из этой ситуации, не представляла.
— Ты, значит, думаешь — я взяла? — спросила она Кирю, которого позвала покурить на кухне очередной поляны.
Парень покачал головой, пожал плечами и отвел глаза.
— Нет, ты все-таки ответь? — равнодушно спросила Аларья. Доказывать что-то она полагала ниже своего достоинства, но ей было интересно, достанет ли у собеседника подлости в открытую назвать ее воровкой.
— До тебя у нас ничего не пропадало. Уходи, Аларья…
Вместе с подкинутыми деньгами доблестные сыщицы забрали и остатки ее собственных. Спорить с ними означало опуститься до их уровня и расписаться в том, что она — такое же подлое быдло, и девушка предпочла уйти, гордо хлопнув на прощанье дверью.
В очередной раз ночуя в заброшенном пустом доме, Аларья осознала, что список ее имущества предельно короток — одежда, что на ней надета, пяток серебряных «памяток» на шее, набор кистей и огрызки гелевых мелков, которые она привезла с собой из родного города. Ни гроша, ни порции жвачки или заварки. Она пошла по гостям, но ее нигде не хотели принимать. Видимо, паршивки из спевки Кирю поведали свою ложь всем, до кого смогли дотянуться, и сплетня пошла гулять по «свисткам» Надежды, как пожар по осеннему лесу.
Неделя ломки — и она с удовольствием согласилась примкнуть к спевке Эмиля, хотя раньше и считала, что скорее сиганет с моста Свободы в Вислу. Пару дней Эмиль позволял ей отоспаться, жвачки, тут ее звали «зудой», было навалом — подходи да бери со стола, сколько хочешь, еды тоже хватало, хотя в последние месяцы Аларья ела раз в два-три дня: не было аппетита. Он вернулся вместе с «зудой», спокойным сном и вниманием, с которым Эмиль и прочие выслушивали рассказы девушки о подлом коварстве дряней из спевки Кирю.
Расплата за дармовщину оказалась весьма неожиданной. В один весьма не прекрасный день Эмиль вежливо попросил Аларью сопроводить на выставку в галерею «Тонкий свет» некоего знакомого.
— И потом погуляй с ним, ну и это… поласковее. Все, что заработаешь — твое…
— Как заработаешь? — тупо вопросила Аларья, хотя и прекрасно знала, откуда в спевке деньги.
— Да как все, — ухмыльнулся Эмиль. — Не боись, он тебе понравится, я тебя абы с кем не сведу, не дурак. А то беги лесом, белочка…
Спутник — Аларья не хотела называть его клиентом, пытаясь уговорить себя, что не занимается проституцией, — действительно нравился ей. Высокий, прекрасно сложенный и стильно одетый, судя по всему, сынок каких-то деятелей государственной культуры с другого континента. Он отлично разбирался в живописи, от его ядовитых комментариев Аларья смеялась до слез — выставка оказалась убогой. Потом катались по Висле на катере, Ференц сам нанюхался мелкой зеленой пудры и научил делать это девушку. Пудра приятно пахла сеном, от нее слегка зудело в носу, но чай по сравнению с этим веществом оказался ерундой.
Четкий, яркий, подвластный любому желанию мир. Ветер в дельте реки хлестал по лицу, прозрачная ночь, насквозь пропахшая полетом и солью, обнимала за плечи, жизнь казалась восхитительной и прекрасной, спутник — нежданным подарком судьбы. Не нужно было вспоминать о наказе Эмиля, чтобы вести себя с ним ласково, все получалось само собой. Катер качался в такт движениям тел, и Аларья понимала, что все предыдущие испытания были не напрасны…
Идиллия кончилась резко и неприятно.
К рассвету Ференц накатался и вдоволь накувыркался с Аларьей — сначала на катере, потом на темной пустынной набережной, на каменных ступенях у воды; зеленая пыль делала его неутомимым. Наигравшись, он отвез ее в свой гостиничный номер, и там девушка обнаружила пару приятелей Ференца, тоже молодых и симпатичных, но она устала и хотела спать.
— Я оплатил тебя до утра, — с милейшей улыбкой сообщил Ференц, когда Аларья попыталась заявить что-то из серии «мы так не договаривались, и я вообще тебе не какая-то там…». — Пей, гуляй, веселись, только не выделывайся, душа моя.
Охранник у двери вполне недвусмысленно погрозил шокером, когда через полчаса девушка попыталась незаметно удрать из номера. Денег клиенты оставили много, столько она не зарабатывала и за пять сеансов оформительских работ, обращались вполне хорошо, не хуже Левы с Михалом, и все же с утра хотелось удавиться, утопиться в ванной, нанюхаться до умопомрачения травяной пыли — Ференц оставил ей полупустой портсигар, когда узнал, что она еще не пробовала этот препарат.