Цена счастья
Шрифт:
Не сразу, конечно. После второго уха и трех пальцев.
И в итоге у Ганца оказались на руках письма, расписки, договоры… и самое главное – свидетельство о браке.
Амалия Иртон и Эдмон Ативернский, которые сочетались браком ровно семнадцать лет назад. Все честь по чести, патер, печать… И рядом рассказ того же патера, собственноручно написанный, как он сочетал браком, как давал имена детям… все с разрешения и согласия как Эдмона, так и Питера.
Ганц вздохнул.
Она была права. До последнеего слова
Единственное, что беспокоило Ганца…
Лилиан – умница, но только в том, что касается дел. А вот с людьми… увы. Чего-то она просто не понимает. А ведь она осталась с королем. Во дворце…
И еще заверяла Ганца, что ничего страшного с ней не случится, у нее все предусмотрено…
Простите не верилось.
А с другой стороны – вдруг это и правда так?
Нет, все равно не верилось…
Так что Ганц погнал всех ночной дорогой в Стоунбаг. Ивельенов просто погрузили на лошадей, как вьюки, и так повезли. Исключение сделали для Амалии и детей, но и за ними зорко следили. Удрать не представлялось возможным.
В Стоунбаг они приехали только к рассвету.
Эдоард поморщился и потер грудь.
Болело.
Сильно, тупо и приступами. Накатит – отпустит. Накатит – отпустит. Но уснуть не удавалось.
Как же он проглядел, как мог не заметить?! Как?!
Родная дочь… ладно, она считает его дядей, но ведь все равно – семья?! Как можно поднимать руку на родных?
Чего ей не хватало? Денег? Власти?
Или просто месть за Эдмона?!
При мысли о сыне боль только усилилась. Эх…
Первенец, родной ребенок – и такое…
Инцест, даже подумать страшно. И что самое печальное – вина за это во многом лежит и на Эдоарде. Проглядел, прохлопал ушами… и не обвинишь тут никого иного. Кого?
Джесси? Если кто не знает, королева – это тоже каторжный труд. Детей-то венценосные супруги и то видят раз в квартал.
Джайс? Что смог, то сделал. Но какой из него поверенный девичьих секретов? Да и на Эдмона он никакого влияния не имел. Джес вот вроде бы без левых браков… Ему бы с этим разобраться…
При мысли о Лилиан Иртон его величество нахмурил брови.
Интересно, знает ли она о заговоре?
Вряд ли. Ганц не дурак и многое женщине не расскажет, даже такой умной, серьезной… Нет, не расскажет. То, что обо всем догадалась именно Лилиан, королю не приходило в голову.
Вот что теперь делать с Ганцем… а и надо ли делать?
Предателей много. А вот людей, на которых можно положиться, – единицы. Не собирался король списывать Ганца. Еще не хватало… Умный мужик, на своем месте… много еще пользы принесет. Не ему, так Ричарду. И идеи у него правильные. Нет уж. Таких убивать нельзя.
В груди заныло еще сильнее. Чуть слышно
Старый камердинер неслышно обошел королевскую спальню. Снял нагар со свечей и увидел, что король не спит.
– Ваше величество? Изволите чего?
Эдоард подумал.
– Потихоньку пройди к Алисии Иртон. И если она не спит – пригласи. Но только тихо. Чтобы не видели и не слышали.
– Сейчас исполню, ваше величество.
Верный слуга исчез за дверью. А король потер больное место.
Лучше уж поговорить, чем лежать и думать. Так к утру разум утратишь.
Когда в дверь поскреблись, его величество уже был в халате и сидел в кресле.
– Войди…
Алисия Иртон смотрела на короля с участием.
– Разрешите, ваше величество…
– Уже разрешил. Проходи. Садись. Джон, принеси нам вина, что ли? И чего-нибудь перекусить.
– Может быть, позвать Лилиан Иртон?
– Она у вас, графиня?
– У меня. Приехала с лэйром Ганцем вечером.
Камердинер вышел.
– Из-за заговора?
– Да, ваше величество. Ганц забрал всех солдат. И решил не оставлять графиню в неохраняемом поместье.
Эдоард подумал, что Алисия – одна из немногих, кто видел в нем не только короля, но еще и человека. А вот Лилиан Иртон… она, похоже, не видела в нем короля. Только человека, но не правителя, который может снести ей голову в любой миг.
– А Миранда?
– У Августа Брокленда.
– Отлично. А графиня…
– Спит. Сказала, что хоть здесь отоспится.
Эдоард хмыкнул.
– А дома?
– А дома у нее то ребенок, то работа… странно так звучит.
– Чем странно? – Не то чтобы Эдоарду было интересно, но хоть чем отвлечься.
– Она и о ребенке, и о работе говорит с одинаковой гордостью. Ваше величество… Что теперь будет с Амалией?
Эдоард вздохнул.
– Сначала допрос.
– А потом? Казнь?
– Если все подтвердится, ее будущее зависит от ее лояльности. Сами понимаете, графиня…
– Понимаю. Или казнь или монастырь.
– Последнее – с пожизненной охраной.
– А дети? Сэсси, Джес… они ни в чем не виноваты!
– Правильно. И именно поэтому – монастырь. Без вариантов. Ты сама понимаешь, заговор, инцест…
– Это будет обнародовано?
– Нет! – рявкнул Эдоард. Боль хищно рванула сердце. – Никаких обнародований и прочей чуши. Не было у Эдмона ни жены, ни детей. А если кто решит иначе – с палачом познакомлю!
Алисия кивнула.
– А Лилиан знает о моих детях?
– О заговоре она знает. А о детях – нет. – Алисия не была уверена на сто процентов, но и выдавать женщину не собиралась.
Знает или нет – какая разница? Она достаточно умна, чтобы молчать. И промолчит. Если что она же первая пострадает. Ни к чему королю такие подозрения.