Цена слова
Шрифт:
— Жить. — Без колебаний ответил сынишка владельца клуба.
— Молодец. — Оценил жизнелюбие мажора Илья. — Старлея Супонина знаешь?
— Зачем тебе? — Тут же допустил ошибку мажор.
Снова врезал рукоятью пистолета. На этот раз по уху маньяка. Получилось сильнее, чем ожидал, содрал потерпевшему кожу, и из уха пошла кровь.
— Знаю, — просипел парень сквозь боль, всё же признавая свою ошибку.
— Звони ему, скажи, что сегодня ты ему проценты дилера передашь. Он типа болеет. Или что-то в этом роде. Придумай чего-нибудь. Только правдоподобное! Понял?
Парень потёр ухо. Ощущая на пальцах кровь, буркнул обиженно:
— Нахрена звонить? Вон он в «воронке» с шестёркой своей Куцым к клубу подъезжает. Иди и поговори, раз такой смелый стволом махать.
Я проследил за взглядом обиженного мажора и действительно увидел ментовской «кузовок». Думал недолго. Озаренье снизошло моментом.
— Гашетку в пол! Врубись в него!
— Чего?! — Не сразу догнал парень.
— Быстро врежься в машину!!! — Рявкнул я, тыча в шишку на затылке холодным дулом так, что парень вновь ощутил дикую боль. — ИЛИ КОНЕЦ ТЕБЕ ПРЯМО СЕЙЧАС!!! Я ГАРАНТИРУЮ!
Руки водителя торопливо сняли с ручника и вывернули руль. Машина рванула с места и пошла наперерез паркующемуся УАЗику, не давая в узком проходе возможности увернуться.
Скорость успели набрать приличную, от столкновения тряхнуло ощутимо всех. Девушка взвизгнула, уперевшись руками в бардачок, парень ударился грудью о рулевую колонку, а я клацнул зубами, врезавшись подбородком в изголовий сиденья.
Супонин и Куцый выскочили из казённого УАЗика, матерясь так, что слышно было, играй в тонированном салоне пусть даже громкая музыка. Куцый первым подбежал к дверце водителя, рванул на себя и с криком:
— Гоша, ты опять обкурился что ли?! — осел на асфальт безвольной куклой.
Упал он не по своей воле. Я дважды спустил курок, проделывая во лбу напарника старлея аккуратненькие дырочки, быстро заполняющиеся багровым.
По сути этот Куцый прекрасно знал о деятельности и Супонина, а значит, был с ним в доле и был ничуть не лучше его самого и я не сомневался, когда дважды надавил на курок. Сомнение — первый признак провала. А отступать было некуда.
Два выстрела, прозвучавшие раскатами грома, отпугнули самого старшего лейтенанта Супонина на полушаге к автомобилю. Он как на учениях упал на землю возле двери с той стороны, где сидела девушка, спешно хватаясь за кобуру и извлекая пистолет. Прыти в нём было много.
Тем временем, ступор девушки в салоне совсем не вовремя спал. Испугалась выстрелов и решила спешно покинуть автомобиль, рванув дверь от себя. Всё что угодно, лишь бы оказаться подальше, от стрельбы!
Я запоздало развалился на заднем сиденье, дёргая ручку второй двери, чтобы первым оказаться рядом с Супониным.
Увы, рывок оказался слишком запоздалым.
Старлей, развалившись на асфальте, отреагировал на первую открываемую дверь, от испуга и больше от неожиданности выпустив в неё всю обойму из служебного пистолета, замешкался с извлечением, доставая запасную обойму.
Под вскрики девушки я упал на асфальт следом, вывалившись во вторую дверь плечом вперёд. С десяток раз спустить крючок снизу вверх в поднимающегося с асфальта человек оказалось совсем плёвым делом. Лейтенант оказался в каком-то метре от машины. Промазать было практически невозможно.
Серия выстрелов принесла быструю смерть Супонину, разорвав живот и пробив рёбра. Одна из пуль попала в сердце, даровав подонку лёгкое избавление от земных страстей. Тело развалилось на асфальте, заливая его тёмной кровью.
— Твою ж мать! — Я подсочил с дорожного покрытия, не столько отдаваясь наслаждению мести, сколько думая о девушке на переднем сиденье.
Ей-то за что?
Подобрав пистолет свалившегося на землю служивого вместе с лежащей рядом полной обоймой, которую тот не успел вставить, я запихал оба оружия по внутренним карманам пальто и потянул простреленную дверь на себя, спеша увидеть, что с ней случилось.
Неоднократно простреленная сидушка и побледневшая девушка, круглыми глазами глядящая на собственное простреленное бедро, предстали перед взором воочию.
И тут я разглядел в девушке странно знакомый образ.
— Оксана?!
— Оно… оно кровит… — проблеяла она овечкой, непонимающе тыкая в мышцу, куда угодило несколько пуль, пробивших дверцу.
— Ну, зашибись, приплыли, — сквозь зубы прошипел я, быстро обходя машину. Не успел даже в последний раз наступить на ответственного за торговлю наркотиками на районе.
Выкинуть с водительского места икающего парня оказалось проще, чем предполагал. Сопротивления мажор не оказал. Судя по его потерянному виду, в ближайшее время он вообще не мог сказать нет даже малому ребёнку.
Я закрыл двери и повёл машину, стараясь успеть с парковки прежде, чем на звуки стрельбы и жажду зрелищ прибегут посторонние лица. Не хотелось бы кого-то задавить. Это его личное дело с неправильными правоохранительными органами, посторонним вход запрещён!
— Ты-то куда полезла? Он в меня должен был стрелять! — Рявкнул я, на миг повернувшись. Вряд ли Оксанка узнала меня. Семь лет прошло. А роже после тюряги покоцанная. Плюс болевой шок, не до разглядываний.
Девушка, наконец, ощущая накатившую боль, заревела. Не столько даже от боли, сколько от обиды, что он на неё кричит.
— Терпи! — Обронил я, вырулив на ночную трассу и до предела нарушая скоростной режим.
Водительских прав всё равно не было.
— Я терплю! — Взвизгнула девушка голосом, полным обиды и действительно замолчала.
Я ожидал чего угодно: от криков, проклятий до полного безразличия, но только не того, что на меня обидятся. И это странное чувство отдало теплом в груди.
Теплом?! Я брежу?
Столько всего произошло за какие-то минуты, тут уж не то, что в бред впадёшь. До полного сумасшествия один шаг.