Цена спокойствия
Шрифт:
Веронику за последние два года несколько раз насиловали, и она знала, каково это. И ей было всё равно, кто жертва — человек или не совсем. Острая жалость, смешанная со злостью, кольнула в сердце, рука легла на нож. В то, что всё здесь происходит по взаимному согласию, девушка не верила — достаточно было посмотреть на изуродованные крылья и послушать болезненные стоны.
Но, несмотря на желание поотрезать насильникам всякое разное, Ника так и не вмешалась. Помочь она всё равно не могла — скорее всего, эта группка мужчин мучила нечисть очень давно, возможно, годы назад, а сейчас Вырай транслировал эту сцену, словно видеозапись. Да и риск привлечь внимание призраков никуда не делся.
Оставалось лишь одно — уйти. Чувствуя себя виноватой, Молотова отвела взгляд и направилась к дальней стене. Но вдруг услышала жалобное:
— Ведьма, погоди! Спаси!
Ника вздрогнула и обернулась. Кое-что изменилось — любитель рожек закончил наслаждаться податливым телом и направился сквозь столы к камину. Камуфляжник спустя пару секунд отпустил крылья, по-хозяйски хлопнул нечисть по ягодице и тоже отошёл.
Создание сливового цвета всхлипнуло, обессиленно рухнуло на пол и простонало:
— Пожалуйста, помоги.
— Ты что, видишь меня? Ты не призрак?
Нечисть подняла голову. Огромные кошачьи глаза охряного цвета уставились на Нику. По тёмному лицу текли вполне человеческие слёзы.
— Конечно. Тебе разве не ясно? Или… — в голосе засквозило разочарование, — или ты не ведьма? Но как же… А, ясно. Простая, чуть-чуть не погибшая человеческая самочка. Не смею задерживать.
Потусторонняя дева склонила голову и горько заплакала.
— Эй. Ну, чего ты? — Молотова не любила нечистую силу, не верила ей и никогда не «очеловечивала». Но эта рогатая почти девушка выглядела такой несчастной, что вся настороженность куда-то исчезла. Ника подошла поближе, села на корточки и дотронулась до сливового плеча. — Расскажи, кто ты. И как попала в лапы к фантомам. Может, помогу. И почему ты меня за колдунью приняла?
Ответила собеседница не сразу. Поддавшись порыву, Вероника притянула беднягу к себе и дала выплакаться. Только теперь она заметила металлический резной ошейник. Спустя несколько минут рыдания стали затихать, а потом и вовсе прекратились.
— Я суккуб, — угрюмо начала рассказывать нечисть, — моя работа — соблазнять мужчин. Ты не подумай, многие меня сами вызывают! И им, и мне приятно, и вообще… Я страстная и идеальная!
В принципе, это не было хвастовством — без учёта рогов, длинного хвоста с кисточкой на конце и цвета кожи, красота и безупречность сложения были очевидными. Длинные, стройные ноги, красивой формы попа, тонкая талия и большая, но не обвислая грудь могли стать предметом зависти многих женщин. Даже мелочи были великолепны — тонкие пальцы, аккуратные, хоть и чёрные, ноготки, узкие ступни и нежный, еле уловимый аромат цветов от тёмно-синих волос. Лицо соответствовало — пухлый рот, длинные ресницы, маленький носик… Молотова едва удержала завистливый вздох — её лицо уже одиннадцать лет украшал уродливый шрам. Правда, от него был кое-какой толк — он, хоть и очень редко, отпугивал потенциальных насильников. В мире постапокалипсиса одинокой женщине выживать непросто, и чем она красивей, тем сложнее это делать.
Суккуб совсем по-человечески шмыгнула носом, и наваждение рассеялось. Теперь она снова выглядела несчастной и потрёпанной, и эффектная внешность словно бы потускнела.
— Я слышала про таких, как ты. Вытягиваете жизненную энергию из мужиков, те потом мрут, как мухи.
— Неправда! — суккуб в праведном возмущении отодвинулась. — Не жизненную, всего лишь сексуальную. А что такого? Они двадцать четыре часа в сутки об этом мечтают, с них не убудет. Дальнейшее не мои проблемы.
Ника нахмурилась:
— Не юли. Я тут решаю, что с тобой делать.
— А кто юлит, кто юлит-то? Мужчинка удовольствие неземное получил? Получил. Моё дело закончено. Да и живёт он себе дальше спокойно, никто его не трогает…
— Так. — Ника встала и демонстративно отряхнула пыль с колен. — Я пошла. Удачи тебе с твоими, к-хм, кавалерами.
— Погоди! — уккуб схватила девушку за руку. — Я же не договорила!
— Мне показалось, ты и не собиралась договаривать, — Ника снова уселась на пол и скрестила руки на груди.
— В общем, я толком не знаю, — смущённо пробормотала нечисть, — просто удерживаю семя мужчины в себе и приношу его хозяину.
— Сутенёру?
— Кому? Не знаю такого. Нет, Асмодею. Он Высший и очень жестокий. Девочки говорили, что после смерти те, кто побывал в наших объятиях, становятся солдатами его армии. Как-то он их привязывает к себе.
— Армии, говоришь?
— Ну да. Ты бы их видела. Дымом пышут, глаза пучат, тупые и злобные. Правда, ни с кем чужим не воюют, но всё время друг с другом сражаются. До последнего вздоха. Потом в лиловом тумане растворяются. Так что хозяину всегда новенькие нужны.
— Жуть какая, — Ника покачала головой. — И тебе не стыдно?
— За что?! — искренне поразилась нечисть. — Я одариваю людей наслаждением, что в этом плохого? Да и не могу я по-другому. Знаешь, как тяжело без плотских утех? Боль дикая, во всём теле. И целлюлит появляется.
— Асмодей, вроде, христианская фигура?
— Что ты, — хихикнула суккуб, обнажив белые острые зубки, — он стар, как сам мир. Любит войну и похоть — страсти, единые в своей природе. Люди в разные века и в разных странах его по-разному называли. Асмодей — всего лишь последняя личина.
Молотовой всё меньше хотелось освобождать потустороннюю путану из плена. Да та уже и не выглядела жертвой — слёзы высохли, голосок стал уверенным, движения томными. Лишь изуродованные крылья и «украшение» на шее не давали забыть, что здесь произошло всего несколько минут назад. Вероника приподнялась, чтобы окружающая мебель не помешала узнать, чем заняты призраки, если они к этому времени ещё не исчезли. Но мужчины никуда не делись — они укладывались рядом с огнём, явно собираясь спать.
— В общем, понятно. Секс — твоя жизнь, ты добрая, даришь радость и удовольствие, и всё такое прочее.
— Мне показалось, или в твоём голосе скрытая насмешка? — надула губки суккуб.
Молотова отвечать не стала, а задала встречный вопрос:
— Как же ты, такая добрая и радостная, оказалась в плену у фантомов? Как это вообще возможно, у них ведь тел нет? И, если тебе это всё на самом деле в охотку, зачем просила помощи?
— А это не призраки, — вновь погрустнела нечисть, — это самые что ни на есть настоящие мерзкие, наглые людишки. Тебе повезло, что ты с ними в разных пластах находишься, а то и тебя бы… невзирая на уродливое личико.