Цена спокойствия

Боровикова Екатерина

Один ноготь металлически блеснул и резко удлинился. Его острый кончик застыл у подбородка Прасковьи. Напускная невозмутимость, наконец, покинула ведьму. Она вскочила, опрокинув стул, сжала в ладони кулон и сделала шаг назад, едва не покинув зону, отделённую стеной колдовского тумана.

— Вот, другое дело. Оставь высокомерие для других. — ноготь принял нормальный вид. — Я вижу тебя насквозь. Думаешь, не понимаю истинные мотивы? Если человеческие территории исчезнут, все люди окажутся в зависимости у магов. А ты, как одна из самых опытных, соберёшь вокруг себя чародеев, глядящих тебе в рот. Власть. Вот, чего тебе надо. Но я не против. В этом нет ничего плохого, ведь власть — единственная достойная причина бытия любого мыслящего существа. А всё сделать сама ты хотела, чтобы не терять иллюзию независимости от меня, а не из-за какого-то там человеколюбия и сорока лет добрососедства.

— Ты не совсем права, — дрожащим голосом сказала Прасковья, — власть здесь ни при чём. Зачем бы я тогда пыталась восстановить популяцию людей со сверхъестественными способностями? Я думаю не о себе, а о других! И самостоятельно всё хотела сделать, чтобы они тебе не достались!

Морана засмеялась. Непринуждённо, приятно и мелодично. Параскева беспомощно кусала губы, не рискуя прерывать веселье. Отсмеявшись, богиня сказала:

— По поводу «ни одной души мерзкой Моране» даже говорить ничего не буду, вот уж глупость. По поводу всего остального… Я восхищаюсь твоими способностями всё переиначивать. Получается, дело не в бесперспективности твоих нынешних чародеев? А что же ты тогда нацелилась на тело той малышки из Приречья? В твоей школе пара десятков девушек наберётся, гораздо красивей и моложе.

Прасковья подняла стул и села. Она молчала — не знала, что сказать. Да, очень хотелось сменить «червивую» Марушкину на Сычкову. И на это было несколько причин. Если раньше тела обычного человека было достаточно, сейчас старая ведьма чувствовала, что необходимо переселиться в того, кто генетически способен взаимодействовать с Силой. Только так она сможет раскрыть потенциал своей души полностью. Кроме того, тело должно уметь обрабатывать и использовать огромное количество информации, а Марина Сычкова всегда отличалась прекрасной способностью к обучению.

А ещё приреченской колдунье было чуть меньше тридцати. Самый прекрасный возраст — расцвет физической стабильности и зрелости. Сочетание хорошей генетики, прекрасной обучаемости и приятной, хоть и неброской внешности — чем не вариант? Правда, тело колдуна не такое податливое, как тело обычного человека. Прасковья понимала, что просто не справится с переселением. Для Высшей, а точнее, богини, обряд не представлял сложности. И Морана обещала, что тело не будет меняться со временем. При прежних переселениях вместилища старели, их хватало максимум на сорок лет. А Сычкова — сильный, симпатичный, вечный сосуд. И это было едва ли не важней, чем окончательное объединение миров. Но Прасковья боялась признаться даже самой себе, что всё было затеяно всего лишь ради бесконечной молодости.

— Марина мне, как дочь или даже внучка. Помню ещё первоклашкой. Замечательная, умная, честная, открытая девочка. Что останется после неё? Ничего. А так она будет жить всегда. В конце концов, осколки её сознания сплетутся с моими мыслями, а это почти жизнь.

— Ты неисправима. — от веселья не осталось и следа. — Всё-таки странные вы существа, люди. Особенно некоторые. Почему ты цепляешься за тот положительный образ, который придумала? Тебе так легче жить? Проще манипулировать окружающими? Или это маска, которая приросла за годы настолько, что ты сама веришь во всё то, что говоришь?

— Это не маска! — закричала Прасковья. — Не маска, не маска!

— Да, ты права. Этот сосуд надо сменить. Редкостная истеричка, — фыркнула Морана. — Успокойся и обожди.

Богиня провела ладонью по лицу. Изящные черты расплылись, но всего через мгновение вновь приобрели чёткость. А в руке остался ком лилового тумана. Под пристальным взглядом Мораны он стал приобретать плотность и форму, увеличиваться, изменять цвет. Прасковья заворожено смотрела на недостижимое для неё колдовство, не в силах отвести взгляд. Удушающее чувство зависти и желание научиться тому же заставило сердце биться чаще.

Высшая вновь насмешливо взглянула на собеседницу, но ничего не сказала. Подула на слабо оформившуюся фигурку, и та приняла окончательный вид.

— Держи.

Старая ведьма осторожно взяла в руки деревянного идола. Фигурка казалась грубо сработанной из полена, да и на оригинал была похожа лишь отдалённо — большой живот, широкие бёдра, открытый в злобном крике рот, маленькие глазки и огромный крючковатый нос. Лишь косы — толстые, длинные, давали понять, чья это копия.

— Благодарю, госпожа смерти. Я всё сделаю. — Прасковья встала и низко поклонилась. А когда выпрямилась, ни лиловой стены, ни трона, ни Мораны уже не было.

Глава 13.1

Утопец (Infectum Mortuis). Неразумен. Хищник. Царство постмортемы, Тип Низшие, Класс Нежить, Отряд Человекообразные, Семейство Упыри, Род Утопец, Вид Утопец озёрный.

Встречается достаточно редко, так как для его появления необходима совокупность нескольких условий: новолуние, алкогольное опьянение, утопление без свидетелей. Кроме того, будущий утопец должен зайти в воду полностью раздетым, включая нижнее бельё.

Утопец озёрный обитает недалеко от берега. В безоблачные ночи его можно встретить в прибрежной растительности. Узнать можно по тёмно-синей коже, лысой голове и длинной водорослевой бороде. Двигается молниеносно, но дальше тридцати метров от берега не отходит, так что при хорошей реакции от него можно убежать. Жертву утаскивает под воду и съедает. Обглоданный скелет выбрасывает на сушу.

Средства борьбы стандартные для Семейства Упырей, но есть и некоторые эксклюзивные способы. Первый и самый главный — Утопец не выносит запаха алкоголя, а спиртное сорока градусов и выше для него очень ядовито. Были прецеденты, когда введённый внутримышечно самогон приводил к окончательной смерти существа.

М.А. Бондаренко, «О сверхъестественных существах».

Ингрид ему не нравилась.

Ни как женщина — высокая, ширококостная и при этом худая, с большими руками и ногами, она никак не тянула на «мисс конец света». Её синие, большие глаза раздражали больше всего.

Ни как коллега — друиды умели повелевать растениями и животными, понимали язык природы и относились к любой чахлой ромашке с трепетом. Но шведка под «чутким руководством» Прасковьи разбиралась в собственном даре, как свинья в апельсинах.