Цена спокойствия
Шрифт:
Ингрид и остальные почтительно поклонились и принялись подготавливать людей к переходу. Прасковья равнодушно наблюдала. Подопытные не роптали, причём даже те, чьи «вторые половины» оставались здесь навсегда. Старая ведьма подумала, что в чём-то прокололась, создавая пары, но тут же отогнала эту мысль — задачей данного поселения было соединение подходящих генотипов, а не родственных и любящих душ.
Естественно, она не собиралась «обеззараживать» эту зону Вырая. Не хотелось перебегать дорогу Высшему. Беспомощность выводила из себя, но мысли о том, что положение дел временное, что очень скоро самые сильные жители Вырая будут с ней считаться, успокаивали и помогали держать лицо.
С Приречьем тоже получалось не очень хорошо. Глупости, которые наставница скормила Павлу и Родиону, ничего общего с реальностью не имели. Она хотела вычистить территорию от человеческой энергетики, чтобы ничего не мешало проводить глобальный ритуал. Да и колдовать, отбиваясь от аборигенов, не очень легко. Но не могла же она ученикам признаться в своей слабости! Конечно, можно было попытаться ещё раз или даже два разобраться с наличием живых в нужном месте, не вступая в открытый конфликт, но тело Марушкиной раздражало всё больше. Нужно поспешить.
Поэтому женщина приняла решение ещё раз обратиться за помощью к Моране, повесив на себя два долга вместо одного. Но другого выхода на данный момент Прасковья не видела.
«Ладно, будь, что будет. Либо так, либо вообще никак. Я умею признавать свои ошибки».
Оставив учеников разбираться с поселенцами, ведьма пошла в дом. Она хотела попрощаться с Павлом.
Ведьмак лежал в позе эмбриона всё там же, в кладбищенской спальне. На лице его застыло выражения умиротворения.
Прасковья с грустью рассматривала человека, доставившего ей много приятных часов. И дело было не только в сексе — Павел умел и любил слушать, всегда задавал правильные вопросы, рассказывал о настроениях, царящих среди учеников ШВИКа, и очень толково шутил. Ещё он не боялся рисковать, грамотно утешал и никогда не сомневался в своей наставнице-любовнице. Колдун даже знал о фортелях, которые выкидывает тело Марушкиной. Конечно же, без подробностей и не осознавая в полной мере размер проблемы.
«Безумно жаль, Павлуша. Прощай, дорогой».
По щеке покатилась слезинка. Горестно вздохнув, ведьма вышла в гостиную и взяла грязный плед, в складках которого копошились жирные белёсые черви. Повинуясь толике посланной Силы, они осыпались на пол. Вернувшись в спальню, Прасковья накрыла пледом ведьмака.
— Прощай, Павел.
Выйдя на улицу, она остановилась на минутку на крыльце, понаблюдала за суетящимися учениками, вздохнула и пошла на испорченный остров. Нужно было сделать вид, что процесс идёт, наставница всё контролирует и ничего не боится. Оставаться на испорченном огороде Прасковья решила до победного конца, до тех пор, пока в поселении не останется ни одного колдуна. Кроме Павла, естественно.
Лук изменился ещё сильней. Теперь зреющие семена выглядели как миниатюрные человечки, которые вяло пошевеливали ручками и ножками.
В голове Прасковьи проснулся исследовательский интерес. Ведьма сорвала «человечка» с ближайшего растения, поморщилась от жалобного писка, который, впрочем, почти сразу же оборвался на высокой ноте, и поднесла семечко к самым глазам. Теперь можно было рассмотреть детали, из-за чего сходство с человеком рассеялось — длинный хвост, петушиный гребень, отсутствие глаз и зубастый рот, занимающий половину лица, выдавали злобную сущность и «семечка», и сверхъестественного селекционера. Прасковья представила, что вырастет из такой заготовки и поморщилась:
— Почему на этой стороне мироздания так мало приятных созданий…
Пока было неясно, нежить это или нечисть. Итог будет зависеть от действий Высшего — вдохнёт он в зародыш душу или пожадничает. Прасковья почувствовала сильную зависть, замешанную на злости и ненависти — возможно она, опытная и умная, никогда не сможет делать то, что умеют самые слабые и молодые элитные представители потустороннего мира.
Стряхнув с ладони будущего монстра, женщина решила ещё немного здесь побродить, а потом вернуться в поселение.
На жилом острове остались лишь апатичные заражённые. Агрессивных от греха подальше Прасковья приказала умертвить заранее.
Она и сама бы ушла — с каждой минутой увеличивался шанс встретиться с Высшим, который «пометил» эту территорию. Но Родиона нужно было дождаться — ученик не знал, что планы изменились, а путешествовать вне тела ворона пока не мог. Вернее, мог, но не был достаточно хорошо подготовлен. А превращаться в птицу сам не умел. Всё время Прасковья разрывалась между желанием обучить, объяснить, взрастить сильных союзников, и страхом конкуренции. Ей не хотелось отдавать власть всяким желторотикам. Поэтому старалась соблюдать баланс. Ученики уже многое знали из теории колдовства, но на практике почти ничего не умели. Даже простых людей водили сквозь Вырай, рассчитывая не на свои силы, а на заклинания, прикреплённые Прасковьей к всевозможным носителям — мелким предметам, запискам и украшениям. Так что учащиеся ШВИКа всегда были увешаны не только и не столько конденсаторами, сколько одноразовой волшбой. Зато они прекрасно освоили коллективные ритуалы поддержки — круг девятерых, перенаправление Силы к наставнице, магический хоровод и кое-что ещё. Павел был самым смышлёным, но теперь пальма первенства перешла к Родиону, который должен был вернуться именно сегодня, так как в облике птицы путешествие сквозь Вырай занимало максимум несколько часов, а на само «шпионское расследование» наставница выделила четыре дня.
Чтобы скрасить ожидание, Параскева расположилась в беседке, достала из-за ворота амулет, зажала его в ладони, прикрыла глаза и чуть ли не в миллионный раз занялась изучением своего тела. Ей очень хотелось понять, какая у вместилища червоточина и почему она мешает наслаждаться в полной мере жизнью и Силой. Пока слабое звено нащупать не получалось — Ирина Марушкина была на редкость здоровой девушкой.
Погружение в себя прервало резкое карканье. Женщина вздрогнула и открыла глаза. Нахохлившийся Родион сидел на перилах.
— Узнал что-нибудь? — колдунья спрятала амулет и изящно, с вывертом, махнула рукой.
К ведьмаку вернулся человеческий облик, он устало опустился на пол беседки.
Глава 11.2
— Маня! Маня, едрит твою налево! Очнись!
Чья-то тяжёлая рука безжалостно треснула по щеке.
Сознание вернулось вместе с пониманием того, что Славка не будет долго ждать, прежде чем ударить во второй раз, поэтому Марина торопливо открыла глаза. И дёрнулась, увидев перед самым носом мозолистую ладонь.
— Хорош! Ты ей так все мозги отобьёшь! — в последнюю секунду Вероника успела перехватить мужскую руку.
— Тётя Марина! — Настя бросилась на грудь крёстной. — Мы так испугались!
Приреченская колдунья по-прежнему находилась внутри развалин. Спину холодила осенняя земля, а вокруг суетились спутники.
— Держи. — Максим протянул кусочек сахара. — Приди в себя сначала.
— Не надо, — с удивлением сказала Марина, — я себя прекрасно чувствую.
— Чё? — приподнял одну бровь Слава. — Впервые от тебя такое слышу.