Цена страсти
Шрифт:
Меня тоже прошиб холодный пот. Рука невольно дрогнула и выронила ложечку. Но мою реакцию Паша принял на свой счёт.
– Я крут, да? – просиял он. – Погодите, Мария Алексеевна, это ещё не всё. Короче, сильно подробно выспросить не удалось, но, как я понял, Миллера отчислили с пятого курса. Пять или шесть лет назад. А отчислили за то, что человека изувечил. Правда, там и про Миллера они писали хорошо. Типа, жаль парня, классный был чувак, и не в его духе всё это, значит, терпила сам выпросил... Хотел уж я им высказать, какой он классный этот их чувак
– Фигасе, ты Шерлок! – воскликнул кто-то, а у меня будто язык к нёбу прирос.
– Ну так! А! Сейчас фотку покажу. Это тоже отдельная история, заслуживающая оваций, – цвёл и пах счастливый Паша. – Я нашёл общие фотографии их курса. Ну, там за второй курс, за третий. Некоторые выкладывали. И сличил с общим снимком выпускным. Когда Миллера уже отчислили. То есть смотрел, кто был на первых снимках и кого не было на последних. Короче, я его вычислил. Сейчас…
Паша достал планшет, суетливо поводил пальцами по экрану.
– Вот! Ну, качество, конечно, оставляет желать лучшего. Всё-таки фотка старая, коллективная. Миллера я вырезал и немножко похимичил в фотошопе.
Я, сглотнув, взяла из его рук планшет. Фотография и правда была мутная и расплывчатая, но тем не менее с экрана на меня смотрел, несомненно, Олег. Такой, каким я его увидела впервые. Юный совсем. Был он в парадной военной форме, в фуражке, и уже тогда очень серьёзный.
У меня нечаянно вырвался судорожный вздох.
– Что такое, Мария Алексеевна? – обеспокоился Паша.
– Ничего, просто вспомнилось… своё. А ты молодец. У тебя отличное чутьё и дедукция на высоте, – промямлила я, изо всех сил стараясь говорить непринуждённо. И даже кое-как улыбку вымучила.
– Я и говорю – Шерлок! – подхватила Лариса, потрепав его по плечу. – И как ты только до такого додумался?
– Элементарно, – скроив невозмутимую мину, хмыкнул Паша.
Планшет его пошёл по рукам, всем был жутко интересен Олег.
– Вот так посмотришь, – вздохнула Люда Широкова, самая тихая из моих студентов, но невероятно прилежная, как я когда-то, – с виду нормальный парень. Симпатичный даже, и не скажешь, что он убийца.
Я аж поперхнулась чаем.
– Почему это убийца? Кого он убил?
– Ну я так предполагаю…
– Нет, так нельзя – навешивать ярлыки на человека, – сказала я как-то излишне эмоционально и уже спокойнее добавила: – Журналист должен излагать факты, а не предполагать и строить домыслы. А мы… мы о нём наверняка ничего не знаем.
– Как это не знаем? – загалдели разом несколько человек.
– Ничего, фактов тоже хватает, – вмешался Паша. – Одно то, что он с Шубиным работает и не просто работает, а его правая рука – и это факт, – уже говорит обо всём.
– Да, конечно, Мария Алексеевна! Честный и порядочный стал бы разве…?
– Как минимум
Они возбуждённо доказывали, перебивая друг друга, какое Олег чудовище, а мне хотелось, чтобы все замолкли и оставили меня одну.
Когда они наконец ушли, я почувствовала себя просто измученной. А ведь прежде всегда иначе было. От студентов своих я неизменно заряжалась энергией и позитивом. А тут…
Пронырливый Паша ещё и фото его раздобыл. А если бы они пришли на два часа раньше? Они бы застали у меня Олега. Это был бы просто ужас…
И как же это тяжело – скрывать и бояться разоблачения. Я чувствовала себя запятнанной, что ли. Как будто на два фронта работаю, как будто предаю своих. Хотя это же не так. Я даже Олегу перед тем, как он ушёл, ещё раз твёрдо сказала, что не отступлюсь. Какой-то кошмар!
Ночь без Олега показалась мне пустой и одинокой. Неужели я так быстро успела к нему привязаться? Так же не бывает.
Не бывает, конечно, просто подушка пахла им, и это травило душу. Вдохнёшь, и кажется, что он рядом, но его нет.
А ещё и мысли путались в голове: а вдруг он решит, что лучше он останется с Шубиным? Шубин и его брат здорово ему помогли. А что я? От меня у Олега что тогда, что сейчас одни сложности. И сможет ли он просто уйти? Это же не как у нас в вузе, захотел – уволился. Он ведь знает все секреты Шубина, сможет ли тот его так просто отпустить? И захочет ли Олег вообще уходить? У него там власть и деньги, огромные деньги. А со мной… Я даже не знаю, любит ли он меня или это просто влечение. А теперь ещё и студенты мои, возомнившие себя сыщиками… Завтрашний митинг, на который я не хочу идти и не могу не пойти…
Как во всём этом лавировать – ума не приложу.
Когда-то, будучи замужем за Стасиком, я приходила в ужас от перспективы быть просто женой, ставя превыше всего интересы семьи. Гладить мужу рубашки, варить борщи, ждать его с работы, время от времени заниматься перед сном сексом – это же тоска, болото, плен.
А сейчас вдруг я представила на месте Стасика Олега и вдруг приятно заволновалась. И поняла: с ним я была бы рада этому простому мещанскому счастью, от которого прежде нос воротила. Да что уж там – я бы с удовольствием променяла всю эту кипучую и нервную жизнь, полную адреналина, на то, чтобы быть с ним рядом, если б только он… не был тем, кем стал.
Насчёт трёхсот человек Алишеров, конечно, преувеличил, но сотни полторы уж точно набралось. Причём я заметила кое-кого и из преподавательского состава, и какие-то незнакомые старушки ещё присоседились. Правда, они ни сном ни духом, судя по их разговору, по какому поводу митинг, но это не мешало им активно протестовать.
Однако плакаты были громкие, да. Молодцы ребята, не то что я. Не знаю, как объяснить, но теперь мне постоянно казалось, что я всех обманываю и вот-вот моя ложь вскроется. И я находилась в беспрерывном напряжённом ожидании момента, когда это случится.