Цена страсти
Шрифт:
– Не стоит. Я всё равно здесь не останусь теперь.
– Как это? – захлопал он глазами.
– Уволюсь, уеду. Здесь меня больше ничто не держит. Начну с чистого листа.
– Но как же…? Как же мы? Как же тот чёртов завод?
– Паша, мы проиграли. Вернее, я проиграла. Всё.
– Нет, не надо так…
– Паша, да это ведь с самого начала было понятно, что мы ничего не сможем сделать против них. Хорошо, не с самого. Поначалу я и правда не предполагала, что всё так серьёзно, не знала, что из себя представляют эти люди. Думала, что у нас
– Попробовали бы, – буркнул этот дурачок.
– Иди, Паша, домой, поздно уже.
Мне хотелось, чтобы он поскорее оставил меня наедине с моей бедой. Мне уже было невмоготу притворяться, что я кое-как держусь. Хотелось просто рухнуть и выть раненым зверем, пока силы не кончатся.
– Я… – Грачёв запнулся, стал пунцовым. – Я не уйду.
– То есть?
– Ну я… просто побуду тут. А! Вот давайте я вам дверь починю? Я умею. Только инструмент нужен, у вас есть?
– Ну… было что-то, кажется. Надо посмотреть, – пролепетала я неуверенно. – Не помню только, где. Голова совсем не работает.
Я стала шарить по ящикам, даже не пытаясь вспомнить, где могут быть эти инструменты. Присев на корточки перед кухонным шкафчиком, я бездумно перебирала коробочки, банки, склянки. Нечаянно задела локтём ёмкость с гречкой. Банка упала, и крупа высыпалась на пол. И вот такая мелочь вдруг стала последней каплей. Меня просто захлестнуло горем, и я разревелась. Я прятала лицо в ладонях, кусала губы, но остановить рыдания не получалось. Наоборот, они становились только громче, безудержнее. Меня буквально колотило.
– Мария Алексеевна, ну… не надо… всё пройдёт, всё ещё наладится, вот увидите, – причитал рядом испуганный Паша Грачёв. Потом опустился рядом со мной на пол и крепко обнял меня за плечи.
Так мы и сидели на полу, среди рассыпанной гречки, долго сидели, пока рыдания не стихли и я не успокоилась. Легче мне не стало, но я почувствовала себя настолько измождённой и обессиленной, что, добравшись до дивана, сразу же рухнула, как подкошенная, и уснула мёртвым сном, прямо в одежде поверх покрывала. Просто нырнула в спасительное забытье...
Проснулась с невыносимой тяжестью на сердце, хоть и не сразу поняла, отчего так горько. А потом всё вспомнила, мой кошмар вернулся… С губ сорвался невольный стон. Лучше бы я вообще не просыпалась.
На кухне что-то звякнуло. Я подскочила с дивана и осторожно выглянула. Паша Грачёв. Тут же вспомнилось и как я вчера рыдала у него на плече. Чёрт, поморщилась я, как же стыдно.
– О, Мария Алексеевна… доброе утро. Как вы?
– Я… голова болит, – пролепетала я, опускаясь на табурет.
– Сделать вам кофе? – засуетился Паша. Он, такой смелый и даже слегка развязный при ребятах, тут, наедине, постоянно конфузился и
– Да, пожалуйста. А сколько сейчас времени?
– Одиннадцать почти. Вы долго спали. И крепко.
– Как одиннадцать? – вскинулась я. – Я не могла так долго спать. Ужас какой! И у тебя ведь пары.
– Да подумаешь, – отмахнулся он. – У нас ничего важного сегодня.
Я хотела было сказать по инерции, что так нельзя, но не стала. Мне ли говорить ему теперь, что можно, а чего нельзя? И вообще, всё это казалось такой мелочью.
Я прошлёпала в ванную. Плохо-неплохо, а надо было как-то пересилить себя, собраться и явиться в университет. Хотя наверняка придётся вытерпеть косые унизительные взгляды. Но надо просто пройти этот этап поскорее.
Паша вслед за мной тоже засобирался.
– Вместе поедем, – сообщил.
Я пожала плечами, но тут же спохватилась, вспомнив про сломанную дверь… которую уже починили.
– О, Паша, ты всё-таки наладил замок? Молодец какой. А то я совсем забыла…
– Ну… это не я, – смутился он. – Утром, пока вы, спали слесарь приходил.
– Ты вызвал?
– Не я.
Ясно, Олег. Угу, заботу проявил. Ненавижу его!
– А! Ещё какой-то тип приходил, принёс пакет. Я это… заглянул в него. Ну, думал, вдруг бомба или ещё какая хрень. А там ноутбук. Вон этот пакет, я туда поставил.
Опять накатила боль, сжала тисками сердце. Я даже ответить ничего не смогла Паше. Просто кивнула и скорее наклонилась застегивать молнию на сапоге, чтобы он не увидел, как исказилось моё лицо, как на глазах выступили слёзы.
До университета мы ехали молча, хотя Грачёв обычно очень болтлив. Но тут он, видимо, понимал, что сейчас мне не до разговоров.
В холле мы скомкано простились.
– Я сегодня к вам забегу! – предупредил он.
Хотела ему сказать, что не стоит, но ведь всё равно забежит. И хотя меня напрягало до невозможности чужое присутствие, но, надо признать, он помогал мне худо-бедно держаться на плаву. Поэтому я просто поблагодарила его:
– Спасибо тебе, Паша. На самом деле, ты меня здорово выручил.
– Да не за что.
– Очень даже есть за что. Я ведь и правда поступила с вами не лучшим образом, скрыв своё ... знакомство с Миллером. И я очень признательна за твоё великодушие. Не каждый сможет вот так переосмыслить всё, переступить через себя и прийти…
– Ну… вам же было плохо… – окончательно смутился он и поспешил ретироваться.
Подойдя к нашей кафедре, я, заробев, остановилась. Уже знают или пока не знают? Да наверняка знают! У нас сплетни разносятся по университету как эпидемия ветрянки. Особенно пикантные.
Судя по голосам, мои коллеги о чём-то бурно спорили.
Я тихо вошла в кабинет, представляя себе, как сейчас все замолкнут на полуслове, как сначала уставятся на меня, а потом наоборот будут прятать глаза и украдкой переглядываться меж собой. Но наши спорили слишком оживлённо и меня даже не заметили.