Цена вздоха
Шрифт:
За спиной раздается этот жуткий рык лесного чудовища, который уже врезался в память намертво, но тут же он начинает гаснуть. По звуку можно угадать, что монстра резко бросило в сторону, но вот падения не было слышно. Затем вновь рык, который на этот раз быстро обращается хрипом, затем стоном, а после гаснет, исчезая бесследно. Затем едва заметный, слабый хруст и тишина, от которой мгновенно начинает звенеть в ушах. И вдруг, шлепок. Легко угадать, что нечто упало в вязкую жижу болота, и так же просто осознать, что именно.
Алеша стискивает зубы, сильно жмурится и терпит, повторяя в мыслях, что скоро все непременно кончится, что все будет хорошо, но неприятные мысли начинают неприятно терзать уже сейчас. Ведь теперь он обязан платить женщине послушанием за то, что она спасла его от неминуемой гибели.
— Ну, все. — Спокойно заговаривает колдунья. — Можешь открывать глаза.
Мальчик тут же поднимает веки и устремляет взгляд к спасительнице. Та стоит, как ни в чем не бывало, держит одну руку на уровне груди перед собой, подняв ладонь кверху, а вторую руку упирает в талию.
— Ладно. Вставай. — Продолжает она. — Не хочу тут надолго оставаться.
Алеша едва удерживает себя в руках. В чувствах, боль продолжает разрывать его тело на куски, а глаза слезятся, пускай даже и удается не разрыдаться. Ноги и руки едва шевелятся и даже говорить тяжело, и можно только недоумевать, как женщина не понимает, что мальчик не только идти, но сейчас не может заставить себя даже пошевелиться.
— Я… я не… не могу. — Говорит он вдруг пропавшим голосом, чувствуя, как гаснут силы, как пропадает голос и слабеют даже веки.
— Не можешь? — Оборачивается колдунья и глядит сердито, но тут же успокаивается, зачем-то продолжая держать правую руку на весу, ладонью кверху. — Ну, тогда ничего не поделать. Раз не можешь идти, то тут и умрешь. Не думаешь же ты, что я на себе тебя потащу?
Алеша не может побороть удивление и молчит, но ждать колдунья не собирается.
— Эх, жаль. — Вздыхает она, но печаль даже слабо не проявляется в голосе женщины. — А хотя, все равно толку бы от тебя было мало. Ну, я тебя спасла. Ладно уж. Не хочешь жить, как хочешь. Но если выберешься, не забудь, что мне обещал. Так что, пойду я, у меня еще дел полно.
Не успевает она сделать и пары шагов, как слышит позади шуршание. Медленно колдунья снова дает своей необычной улыбке проявиться на лице, но едва прикрыв веками глаза, тут же прогоняет это выражение и оборачивается.
Алеша даже перестает ронять слезы. На лице мальчика отражаются все мучения, какие ему приходится испытывать, ползя по сырой земле с ранами на руках и ногах, но сил на плач у него будто не остается. Он отчаянно цепляется руками за землю, готовый, кажется, даже прогрызть себе путь, если только это будет нужно, но долго не выдерживает и быстро теряет силы. А потом сразу роняет на глаза веки, медленно опускает голову и теряет сознание, больше неспособный удержаться.
Колдунья же, смотря на него, вновь начинает улыбаться. Привычная улыбка легко расцветает в ее красивом, легком и безразличном выражении. Левый уголок губ ползет в сторону и вверх, прорисовывая ровный изгиб на пышных губах, но глаза в этот раз не скрываются за веками. Распахнув их, колдунья вдруг поворачивает голову в сторону, глядя куда-то, будто сквозь деревья, и мыслями уносясь на миг далеко за пределы этого проклятого места.
— Чертов старик. — Говорит она тихо, но с воодушевлением. — Ты снова оказался прав.
И едва тает звук ее голоса, как лес сразу укутывает безмятежная тишина.
Глава 5 — Твердь
Лес покоится в мирной тишине. Мелкие зверьки снуют по округе, прячась от взгляда за кустарниками и травами, вверху иногда вспархивают лесные птички, и еще ползают редкие, почти исчезнувшие к этому времени насекомые.
И уже начинает темнеть, а Алеша все так же лежит на сырой земле, уткнувшись в нее лицом. Колдунья же только удивляется его слабости.
Она бы давно уже начала расталкивать мальчика, если бы не одно странное обстоятельство. Пускай он без сознания, и проклятие сейчас просто неспособно овладевать его разумом, а все же, на спине мальчишки уже за это короткое время успевают разрастись черные, пронизывающие одежду выросты, похожие на водоросли. Они поднимаются из его спины, колышутся вопреки желаниям ветра так, как им самим вздумается, будто по собственной воле, то опускаясь, то поднимаясь, то отклоняясь в одну или в другую сторону, иногда вразнобой, а иногда начиная двигаться в унисон.
Колдунья задумчиво хмурится, сознавая, что проклятие явно набрало силу, и быстро. И решив, что это влияние леса, она понимает, что ждать пока мальчик очнется нельзя, и решает действовать.
— Эй. — Зовет она, сев рядом на корточки и уже растеряв все терпение. — Ну и долго ты еще будешь валяться? Просыпайся. Живо!
Но никакие крики не помогают вернуть мальчика в сознание, и женщина, проведя глазами по дуге, раздраженно вздыхает и поднимается на ноги.
— Что за тюфяк. Вставай, говорю. — Повторяет она и тычет острым каблуком черных сапожек в бок мальчишки.
Но и это не помогает ему очнуться. Колдунья вздыхает еще раз, забывая надежды обойтись без растраты сил, и поворачивает голову в сторону. Выставив ладонь, она снова поднимает ее кверху, чтобы забрать с поля боя трофей. Но это почти не отнимает сил, и вторую руку женщина обращает ладонью к мальчику.
Медленно, прилагая усилия и корчась с неудовольствием, колдунья заставляет мальчика оторваться от земли, не используя печати. Постепенно он взлетает, но поднимается только лишь до пояса и застывает.