Цена жизни – смерть
Шрифт:
Добропольский с «быком» продолжали беседовать, причем говорил преимущественно «бык», профессор сохранял непроницаемое выражение лица и помалкивал.
— Подойти бы поближе, послушать, о чем они там мило беседуют, — помечтал Азаров.
Турецкий промолчал. В отличие от Азарова он собирался вскоре это выяснить: Денис записывал их разговор.
Парочка тем временем зашла в летнее кафе. «Бык» заказал коньяк, профессор — кофе, из чего Турецкий сделал вывод, что «бык» не один: на метро такие деятели не ездят, а за руль он садиться, похоже, не собирается.
— Пошли! —
Они устроились рядом, но по-прежнему ничего не слышали: их подопечные перешли на шепот. Тут же пристроились двое Денисовых ребят. По плану им предстояло обострить ситуацию, если встреча будет проходить в обстановке дружбы и доверия, чтобы дать Азарову повод к задержанию.
Обострять, однако, ничего не пришлось. Добропольский с «быком» не поладили, и парень, расстегнув пиджак, продемонстрировал профессору пушку.
— Надо вязать! — шепнул Турецкий Азарову, который тоже все видел.
Но Азаров схватил его за руку:
— Погодите, Александр Борисович. Давайте выждем.
Азаров, в отличие от Турецкого, произнес фразу достаточно громко, и за соседним столом их услышали. «Бык» недружелюбно посмотрел в их сторону, достал из кармана сложенный во много раз полиэтиленовый пакет, развернул его, под столиком засунул в него руку с пистолетом и приказал профессору встать. Они двинулись на выход, Добропольский впереди, «бык» сзади, при этом он пару раз оглянулся в сторону Азарова с Турецким, поэтому им пришлось пока остаться на месте и изобразить полное непонимание происходящего. Денисовы ребята тоже на всякий случай продолжали попивать кофе, они имели приказ не вмешиваться без крайней необходимости.
Добропольский и его конвоир, выйдя из кафе, быстро пошли в неосвещенную глубь парка. Турецкий последовал за ними, Азаров сделал то же без всякого энтузиазма. Турецкий заметил в последнюю секунду, как «бык» юркнул на задворки заведения. Он удержал Азарова и шепнул ему на ухо:
— Обойдем с другой стороны.
— Надо подкрепление вызвать! — на бегу предложил Азаров.
— Поздно! Раньше было рано, а теперь — поздно!
Они обежали заведение и опять оказались возле заднего двора, огороженного металлической сеткой и заваленного стройматериалами. Азаров обо что-то споткнулся и вполголоса выругался.
— Тс-с, — зашипел на него Турецкий.
Азаров пошарил под ногами и поднял полуметровый обрезок водопроводной трубы:
— Пригодится.
Турецкий ухватился за столб, на который была натянута сетка, лихо перемахнул через забор и очутился на крыше миниатюрного сарайчика, высотой меньше человеческого роста. Азаров уже был на земле и замер в неестественной позе с обрезком трубы в руке. Турецкий спрыгнул рядом с ним. Сарайчик оказался собачьей будкой. В ней сидел лохматый зверь размером с медведя.
— Сенбернар, — прошептал Азаров. — Наверное, добрый. Или нет?
Чудовище смотрело на людей безразличными светящимися глазами.
— Меланхоличный, — прошептал в ответ Турецкий.
Они осторожно обогнули штабель кирпича. Спиной к ним стоял «бык» с пистолетом на изготовку и укрывшись за
Турецкий аккуратно взял кирпич и сделал еще один шаг вперед. Азаров тоже рванулся вперед со своей железкой наперевес. «Бык» резко обернулся к нему, но сделать ничего не успел. Потому что просто Турецкий огрел его кирпичом по голове.
— С меня пол-литра, ребята, — проохал спасенный Добропольский.
— Генеральная прокуратура, — сурово сказал ему Турецкий, — проедете с нами. — И добавил шепотом Азарову: — Придержи их здесь, я сейчас вызову наряд и организую свидетелей — подтвердить, что Добропольский пришел в кафе по своей воле и они вели себя, как старые знакомые. Заберешь их и сразу кол*!*и*!*, а меня не упоминай, если что — я оказался рядом случайно. Ладно, я пошел, потом договоримся.
17
«…Я на втором курсе.
Мой ГП и бывший ГП — друзья не разлей вода. Временами я даже ревную. Вчера ГП пригласил меня на свидание — впервые после лета.
И не пришел.
Я испугалась, позвонила ему домой — узнать, может, с ним что-то случилось. Нет, ничего не случилось. Просто ГП окончательно опошлился. Его отец сказал мне, что он отправился в гости к БГП, он сам слышал, как они договаривались по телефону.
Сегодня утром я хотела ненавязчиво выяснить, так ли это, но ГП на занятия не пришел, а разговаривать с БГП я не хочу.
Звоню ГП. Он говорит, что нездоров и потому не пришел вчера. А после занятий я вижу его на скамейке около спортплощадки в институтском дворе. Он явно поджидает БГП. Правильнее сказать — БГП-2, очевидно, теперь и я получила отставку.
Неделю у меня все валится из рук.
Я не слышу, о чем со мной разговаривают родители, дома на меня смотрят подозрительно. Бабушка учиняет мне допрос с пристрастием и, ничего не добившись, дает неожиданный совет: записаться в конноспортивную секцию.
— Зачем?! — удивляюсь я.
— Говорят, во время скачки дурь от тряски из головы выскакивает.
Через неделю обида моя идет на убыль, и я могу рассуждать здраво (мне так кажется). И, рассудив здраво, я начинаю подозревать, что в этой истории не все ладно. БГП-2 один раз уже чуть не отправил БГП-1 в мир иной, — значит, нет никаких гарантий, что и в нынешней их дружбе его помыслы чисты и невинны, как у младенца. Но у меня нет никаких доказательств, да что там доказательств — никаких реальных поводов для подозрений, только смутное ощущение надвигающейся катастрофы. Но просто подойти и поделиться подобными умозаключениями с бывшим героем-поклонником я не могу, гордость не позволяет и элементарный здравый смысл: кто поверит в серьезность моих слов при подобных обстоятельствах? Никто. Поэтому я стараюсь сохранять выдержку и жду подходящего момента. Собственно, наш разрыв установлен явочным порядком, должны же мы когда-нибудь согласовать его официально.