Цена жизни – смерть
Шрифт:
Из этого случая я быстро сделала два вывода. НЭ определенно с кем-то советуется. И этот кто-то, вероятно, более компетентный специалист, но предпочитает держаться в тени и не показываться мне на глаза.
Почему?
Я его знаю?
Ежедневный анализ крови — не просто способ усыпить мою бдительность. НЭ или те, кто за ним стоит, извлекают из него некую важную для них информацию. Какую?
А ПП быстро пошел на поправку.
Через десять дней после начала курса лечения я предложила провести психологический тест: выдать ему шприц с морфием, пусть делает с ним что хочет.
Вообще-то ПП был героинщиком, но искать дозу героина, чтобы сделать тест абсолютно чистым,
НЭ тем не менее мою идею не поддержал, хотя опять-таки не очень уверенно. Но я все-таки провела опыт — вполне успешно. НЭ заявил, что это ничего не доказывает и впредь следует воздерживаться от каких бы то ни было нововведений. Мы испытываем «байкальский эликсир», а в остальном следует действовать исключительно апробированными методами.
Можно подумать, что существует апробированный метод определения количественного показателя наркозависмости: сегодня у пациента сто единиц, завтра — девяносто девять, прогресс…
Вообще у меня сложилось впечатление, что НЭ судьба ПП абсолютно не интересует. Хотя особого беспокойства она теперь не вызывала.
С КП все обстояло значительно сложнее.
Когда мы начали курс, он как раз находился в стадии выхода из абстиненции, «эликсир» никакого положительного воздействия на него не оказывал, что само по себе было странным. Чувствовал он себя плохо, а к концу второй недели приступы у него значительно усилились: он едва ли не на стенку лез, как обычно бывает в первые самые тяжелые дни после отлучения от наркотиков.
Я сделала кучу анализов, но в них сам черт ногу сломит. Ведь ясно же, что человек больной, ясно, что больной нестандартный. А в чем именно его нестандартность? НЭ, по-моему, потихоньку торжествует, видя мою неудачу, или у меня мания преследования?
Я извлекла на свет свои лабораторные журналы двухгодичной давности и попробовала на скорую руку синтезировать несколько новых модификаций «эликсира». На животных мы тогда все попробовать не успели, остановились на самых эффективных. Чтобы проверить все, нужно было в сто раз больше сотрудников или в сто раз больше времени.
Никакой конструктивной идеи у меня не было, я руководствовалась исключительно собственной интуицией. На семнадцатый день у КП температура поднялась до 41,5°. Выглядел он просто ужасающе, в жизни не видела ничего более страшного, по сравнению с ним Фреди Крюгер — первый парень на деревне.
КП кое-как откачали, сам АББ просидел около него всю ночь. Я продолжала пробовать новые и новые модификации «эликсира», без особой надежды на успех, но на двадцать второй день я все-таки угадала. Эффект, что называется, превзошел все ожидания: за какие-то три-четыре часа КП преобразился. Даже его лоскутная кожа стала выглядеть практически нормальной.
За последнюю неделю я спала, наверное, часов шесть и чувствовала себя соответственно. Я попросила АББ лично проконтролировать ход лечения КП и сделать все необходимые анализы, а сама взяла отгул на сутки. АББ был рад успеху не меньше меня и с удовольствием согласился.
Я проспала сутки отгула, но АББ позвонил мне и предложил отдохнуть еще, сказал, что с КП все в порядке и я могу не беспокоиться. А когда я вышла на работу, он вызвал меня к себе якобы подписать какие-то бумаги, встретил в коридоре и буквально огорошил: КП — генетический урод с совершенно уникальным строением не только кожи, но и центральной нервной системы. Весь его организм функционирует не так, как организмы остальных пяти миллиардов гомо сапиенс.
…Тридцатый день курса.
КП опять чувствует себя хуже,
Но, к счастью, вовремя остановилась».
28
Кстати.
Все-таки едва ли похитители младшего Промыслова стали бы долго держать его на Врубеля прямо в «гастрономе» наркотиков. Тем не менее напрашивается вывод, он не очевидный, но довольно последовательный и косвенно подтверждаемый со всех сторон: Жеку таки умыкнули наркоторговцы, и к этому, так или иначе, был причастен розничный дилер на «опеле», — возможно, в рясе, возможно, нет.
А машину, из которой стрелял Вовик, проверили молниеносно. Оказалось, что он ее элементарно угнал около Театра на Таганке, примерно за сутки до своей эпохальной операции. Владелец сразу заявил об угоне, его проверили, никакой связи с Вовиком не обнаружили, никакого криминала на него тоже не нашли. То есть эта задачка разрешилась просто и решение ее никуда не вело.
А вот задачку о том, где Вовик мог достать оружие, очевидно, придется решать гораздо дольше и, что обидно, без помощи самого Вовика. Конечно, на черном рынке, наверное, можно купить и не такую экзотику, там тебе и самолет-невидимку Б-2 продадут, были бы деньги, но у Вовика-то денег не было и быть не могло. Не за пятьсот же рублей, отобранных у таксиста, приобрел он свой арсенал? И представить, что он в одиночку врывается на территорию какого-нибудь артиллерийского склада и, угрожая пистолетом стоящим в карауле солдатикам, выносит на горбу ПТУРСы, тоже трудно.
А вот скооперироваться с кем-нибудь из наркомафии он, пожалуй, мог. Связи какие-то у него были, и совсем не обязательно он должен был искать щедрого наркобарона. Наркобарон сам мог его найти, прознав о неистребимом желании Вовика отомстить своим мучителям.
Но версия эта крайне неправдоподобна.
Зачем наркодельцам убирать Любимова и Кривенкова, если они были фактически деловыми партнерами? Кривенков со вверенным ему УНОНом, судя по всему, так сильно влиял на ситуацию, что, по большому счету, являлся одним из руководителей наркосетей в России. Но даже если Кривенков вдруг зарвался и потребовал слишком большую плату за предоставляемую им «крышу», его наверняка можно было убедить путем мирных переговоров, а вот с новым руководством УНОНа придется налаживать контакты практически с нуля. А если уж решили от него избавиться, то зачем столько шума? За те же деньги, которых стоили пресловутые ПТУРСы, можно было нанять суперпрофессионала с обычной снайперской винтовкой, а не пользоваться услугами дилетанта Вовика, который в лучшем случае перед стрельбой прочитал инструкцию по эксплуатации ракетной установки, но наверняка ни разу в жизни из нее не стрелял.
Волюнтаристски отказаться от версии с наличием заказчика Турецкий, конечно, не мог, но решил отрабатывать ее в последнюю очередь. А если постулировать (хотя бы временно), что Вовик действовал один, то нужно в первую очередь выяснить, как он вышел на Любимова, ни фамилии, ни места работы которого еще неделю назад не знал. И самое главное, кто тот замечательный «друг», который одолжил ему ракеты. Неделю эту Вовик провел на Соколиной Горе, — значит, оттуда и надо начинать поиски.
Причем в данном случае Турецкого больше интересовали исцеляющиеся наркоманы. С кем-то из персонала клиники Вовик вряд ли мог близко сойтись — они там наверняка достаточно опытны, чтобы не воспринимать треп своих подопечных всерьез.