Цена жизни
Шрифт:
Глава 19
От Регенсбурга до Вены по воздуху всего полторы сотни вёрст — ну, или триста с небольшим километров, если пользоваться неизвестными здесь единицами того мира. Километров здесь нет, и вряд ли здешние французы их придумают — они больше франки, чем французы, и в науках блистают не особенно, предпочитая более практические занятия вроде войны. Скорее всего, здесь сказалось влияние неспокойных соседей — англам с бриттами временами надоедает резать друг друга; тогда они объединяются и отправляются грабить Нормандию или Пикардию, а дружественные им бретонцы обычно всегда рады в этом поучаствовать. С
Впрочем, я отвлёкся. До Вены было меньше трёх часов полёта, так что сильно заскучать мы не успели. Ленка опять залезла в джакузи — новая игрушка ей ещё не надоела, — а я сидел на обзорной палубе, лениво разглядывая проплывающие под ногами виды. Деревни, сёла, маленькие городки, перемежающиеся пустыми в это время полями и небольшими перелесками — в империи явно нет проблем с популяционным регулированием. Не представляю, каким образом они этого добились, но практически всё огромное население империи размазано по таким вот небольшим городам и сёлам. Даже в Вене население чуть больше миллиона, то есть в четыре раза меньше, чем в Новгороде, а, к примеру, в Регенсбурге — столице большого и богатого герцогства, — всего лишь двести с лишним тысяч.
В Вене нам пришлось швартоваться в грузовом порту — собственно, чисто пассажирского воздушного сообщения здесь и не существовало, классы воздушных кораблей полностью исчерпывались большими грузопассажирскими дирижаблями и маленькими курьерами. Никогда не задумывался, почему — возможно потому, что на дальние расстояния путешествовало не так уж много людей, а для коротких поездок железная дорога была удобнее и дешевле. В общем, пришвартовались мы как раз между грязноватыми большегрузными трудягами, и наш сверкающий «Сын вьюги» выглядел среди них, выражаясь словами не существовавшего здесь Пелевина, как золотой зуб во рту у прокажённого. Причальная команда рассматривала его, разинув рты, впрочем, не забывая заводить швартовы в кнехты, или что они там куда заводят.
Нас не встречали. Точнее говоря, лимузин к причальной вышке был подан, но об этом позаботился я сам, заказав аренду лимузина перед отлётом из Регенсбурга. Император моего приезда как бы не заметил, хотя я прибыл совершенно официально в качестве специального посланника князя. Ну что же, неожиданностью это не явилось — я долго обдумывал сложившуюся ситуацию и пришёл к выводу, что встреча, вероятно, будет проходить по схеме «злые бояре и добрый царь». Или, скорее, нейтральный царь — демонстрировать какую-то особую доброту у императора причин нет, ему достаточно всего лишь немного дистанцироваться от злых бояр.
Остановились мы в уже знакомой мне гостинице «Виндобона» — в отличие от бедного торговца Генриха Шульце, Кеннеру Арди она была вполне по карману.
— Герр Шульце! — немедленно узнала меня и заулыбалась девушка за стойкой. — Мы рады видеть вас снова!
Ленка тут же развеселилась, а я немного смутился. Действительно, как-то неудобно получилось — я совершенно не учёл, что в таких
— Увы, фройляйн, в этот визит герр Шульце не с нами, — заявил я с приличествующим сожалением. — Я Кеннер Арди барон фон Раппин, меня сопровождает моя жена Лена Менцева-Арди баронесса фон Раппин.
Девушка немного растерялась, но моментально взяла себя в руки. Постоялец сегодня не торговец, а барон? Да хоть повелитель галактики — в стоимость номера включены любые причуды клиента. Впрочем, доклад в полицию будет, разумеется, подан без промедления.
— Здравствуйте, господин барон, госпожа баронесса! — вновь заулыбалась она. — Ваш номер ждёт вас.
— Благодарю вас, — улыбнулся ей я. — И отправьте, пожалуйста, в канцелярию его величества письмо о том, что барон фон Раппин прибыл и ожидает аудиенции.
Портье заколебалась. То, что постоялец объявил себя бароном, её не особенно смутило — она наверняка уже насмотрелась на всяких персонажей. Но то, что подобная мутная личность вдруг потребовала аудиенции у самого императора, заметно выходило за рамки привычного шаблона.
— Вы можете отправить такое письмо в дворцовую канцелярию? — с лёгким напором спросил я.
— Безусловно, господин барон, — сдалась она.
— Так сделайте это, — бросил я, двинувшись прочь и бережно направляя Ленку к парадной лестнице.
Надеюсь, Дитрих не станет играть в игры с долгим ожиданием аудиенции и примет меня достаточно быстро, как и обещал мне кардинал. Вообще-то поездка по приказу князя — это вполне уважительная причина для отсутствия на занятиях, но преподавателям эти пропуски всё равно категорически не нравятся, и я чувствую их недовольство, даже если они его никак не показывают. Психологического комфорта это мне не добавляет.
Император принял меня, конечно, не сразу, но действительно быстро. Три дня Ленка таскала меня по галереям, в очередной раз пытаясь не очень успешно взрастить во мне любовь к высокому искусству, и в перерывах без устали дегустируя венские пирожные — в большинстве своём, на мой вкус, совершенно отвратительные. На четвёртый день в гостиницу прибыл фельдъегерь с извещением, что император Дитрих II примет барона фон Раппин завтра в три часа пополудни.
Я впервые входил во дворец с парадного крыльца — в прошлые посещения меня постоянно водили через какие-то ходы для кухонного персонала. Хотя какие тут могут быть причины для недовольства? Официально я здесь впервые, а торговца Генриха Шульце иначе как с чёрного хода и не пустили бы. Но на этот раз всё было вполне прилично, безо всякого урона для чести посланника князя новгородского. Возле меня немедленно материализовался весьма важно выглядящий лакей.
— Господин барон фон Раппин? — спросил он и, дождавшись ответного кивка, продолжил: — Его величество примет вас в своём кабинете, мне велено вас проводить.
— Ведите, — согласился я.
В кабинете Дитрих оказался не один. Второго присутствующего мне не представили, однако я узнал его без труда по портретам: эрцканцлер империи, граф Айке цу Ройтен.
— Ваше величество, — поклонился я, — ваше высокопревосходительство.
— Здравствуйте, барон, — улыбнулся мне император, а граф просто кивнул с довольно кислым видом. — Садитесь, расскажите нам новости. Как долетели?