Цена жизни
Шрифт:
Когда я вновь появилась в гостиной Рика, тот сидел в излюбленном кресле. Трезвый и нахмуренный. Его взгляд скользил по комнате, явно высматривая что-то. Или кого-то. Меня он пока не видел. Я подошла к двери и, сосредоточившись, постучала по косяку. Люди же стучат перед тем, как войти. Мужчина дернулся и обернулся.
– И почему я чувствую себя идиотом?- Спросил Рик, глядя в пустой дверной проем.
– Потому что не каждый день в твоей жизни появляются назойливые призраки,- я «явила» себя зрителю.- Ты без святой воды.
– И хорошо, иначе я чувствовал бы себя
– Значит, мы сошлись на том, что я не опасна и можно расслабиться?
– Не совсем. Но тыкать тебе в лицо религиозными вещами я не буду.
– И на том спасибо. В меня вообще не надо ничем тыкать. Толку?
– А можно …,- он замялся, не зная, как корректнее спросить.
– Потыкать в меня пальцем?
– Потрогать. Хотя это звучит не лучше.
– Да на здоровье.
Я протянула ему руку, а мужчина несколько секунд просто смотрел на нее, лишь потом медленно поднес свою. Его ладонь, предсказуемо, прошла сквозь мою, как сквозь дым. Раз, еще раз.
– Вообще ничего не чувствую. А ты?- Он поднял на меня глаза, в которых отчетливо виделось удивление.
– Я тоже ничего.
– Но ты же как-то выбила пистолет, да и сегодня постучала.
– Это трудно объяснить. Если я концентрируюсь, то могу проявиться, как сейчас, и говорить. Чтобы воздействовать на предметы мне нужно еще больше силы. От этого устаешь. Может, с непривычки.
– Но ты можешь сделать так снова?
– Я попытаюсь.
Я собрала силы, как могла. Рик снова поднес руку и прикоснулся. Хотя, это было не совсем прикосновение. Нечто подобное можно ощутить при сопротивлении двух магнитов. Некоторая сила, поле.
– Чувствую! Холод. А ты?- Рик смотрел с каким-то даже восторгом. Как смотрят дети на новую игрушку. «А что будет, если так?».
– А я нет. Ничего.- Восторг в мужских глазах утих, сменившись ноткой сожаления. Да, мне тоже жаль. Я бы так хотела почувствовать хоть что-то. Мы и не представляем, насколько важны тактильные ощущения. И как тяжело без них. Как пусто и одиноко. Будто все вокруг тебя – одна большая иллюзия, а на самом деле тебя окружает лишь пустота, ничто.
– Ты грустишь,- Рик не спрашивал, констатировал факт.- Из-за прикосновений?
– И из-за них тоже. Причин много. Призраку ничего больше и не остается делать. Только грустить.
– И что, совсем нет ничего, что скрашивало бы твое существование? Что-то, что было недоступно раньше.
– Первое время. Потом все становится обыденным. Я посетила музеи, все более или менее интересные места, здания.
– Скоро придется переезжать в другой город?- Усмехнулся он.
– Мне это недоступно. Я привязана к этому месту.
– То есть, когда закончится все неизвестное в этом городе, тебе придется начинать все заново?
– Да.
– Не могу себе это представить. Быть призраком. Бродить по ночам, без направления, без цели, зная, что впереди вечность одинаковых ночей. Знать, что для других тебя не существует. Как ты справляешься?
– Ну, я же не человек. Сначала было тяжело. Было больно стоять в морге и видеть свое тело на металлическом столе, знать, что доктор в белом халате сейчас будет его резать. Вроде, понимаешь, что оно уже не твое, но…такое родное, знакомое. Больно
– Да уж, тебе еще более одиноко, чем мне. Я хоть могу поговорить с кем-то, что-то сделать, куда-то поехать. Другое дело – хочу ли. А вот с чувствами я тебе сейчас завидую, честно говоря. Лучше ничего не чувствовать, чем то, что я сейчас переживаю.
– Это не так. Чувства делают нас людьми, они позволяют жить полной жизнью. Ты не представляешь, насколько пусто без них. Я сейчас согласна даже на боль! Цени то, что имеешь, может не стать и этого. Знаешь, на что похоже мое существование? Представь себя в тумане. Ты идешь, а туман все не кончается. Никогда не кончается! Он рисует тебе иллюзорные картины жизни, кажется, только протянуть руку и ты выбрался. Но твоя рука проходит сквозь картину, хватая лишь воздух. Ты бежишь, зовешь, кричишь, вдруг, хоть кто-то отзовется. Но лица вокруг играют свои роли, тая под твоими пальцами. И нет этому конца. Ты один в этом бесконечном тумане.
Рик некоторое время смотрел на меня, обдумывая мои слова, а затем спросил хриплым голосом.
– Как ты не сошла с ума?
– В какой-то момент ты просто перестаешь бороться. Принимаешь все, как данность. Перестаешь бежать, звать. Бредешь, рассматривая иллюзорные картины, переходишь от одной к другой. Наступает покой.
– От твоего описания хочется сдохнуть. И одновременно убежать, как можно дальше. Мурашки по коже.
– Мурашки проходят. Все проходит. Ничего не остается.
– Жутко.
– Наверное. Я уже почти не помню, когда было иначе. Думаю, поэтому я заметила тебя, поэтому зацепилась. Рядом с тобой я ощущаю какие-то эмоции.
– Но почему? Чем я отличаюсь от тысяч других людей?
– Я не знаю. Да мне это и не важно. Поэтому, если ты не против, я буду приходить к тебе. Могу не показываться, чтобы не мешать.
– Будешь подглядывать, как я переодеваюсь?- Улыбнулся Рик. Улыбка делала его лицо более живым, в глазах появлялись искорки.
– Если бы это что-то изменило, я бы подглядывала за тобой даже в душе! Но для меня это равноценно дождю, или полету бабочки, или езде на велосипеде.
– Я понял. Добро пожаловать.
– Спасибо.
Через полчаса Рик отправился спать, а я сидела и смотрела на этого странного, сложного мужчину. Такой сильный и слабый, воинственный и ранимый. Добрый.
***
– Рик, а расскажи о себе?
– Что тебя интересует?
– Все. О жизни своей расскажи. Чем занимаешься, куда днем ходишь?
– Да никуда особо. Езжу каждый день на могилы жены и дочери.
– Зачем?
– Как это, зачем? Навещаю их.