Цена звёздной пыли
Шрифт:
Тем временем, несмотря на явно-растянутое время вокруг самих сражающихся, для окруживших их зрителей прошла всего одна минута непрекращающегося боевого танца, в котором сошлись два совершенно различных противника.
Вот оно! Очередной удар Маггри рассёк воздух гораздо ближе к новому положению Харлайла, чем прежде. А значит, он уже начал терять свою выносливость. Не смог уклониться настолько же эффективно. Адмирал Тайрус замахнулся второй своей рукой, и неожиданно, остановился. Всего на мгновение. На тот самый промежуток времени, в который до этого и производил свою атаку. Джон же, сделал то же самое, что и до того момента — он произвёл манёвр уклонения и нырнул под атакующую его конечность, оказавшись… Прямо в том месте, где и хотел его видеть
Глаза Харлайла даже не успели уловить внезапного, прямого, рубящего движения адмирала, которое с огромной мощью обрушилось прямо на вовремя выставленный, блок Джона. Он не успел и подумать о том, что уже попал в выставленный капкан. Благо, успел хотя бы защитить голову. Вскрикнув в глубинах своей души от представления ждущей его боли, он выбросил предплечье под удар Маггри.
Великан опустил свою руку ребром ладони. Он уже успел заметить блок, но это было совершенно неважно — если верить россказням солдат, подобным ударом он когда-то вполне успешно рубил дрова, чтобы протопить небольшую печь для своей рыболовной хижины. Маггри был настоящим чудовищем со всей свойственной ему, физической силой. И вся эта сила, весь его собственный вес, вложенный в удар, обрушилась прямо на Джона Харлайла.
Если бы не гул солдат, неспособных держать свои эмоции в глубине, Ричард Макдональд вполне смог бы услышать отчётливый хруст ломающейся кости своего подопечного. Впрочем, для того, чтобы понять ситуацию, хватало и одного зрения — выдержать подобный удар не смог бы даже металлический лом, не говоря уже о тонкой, кости человека, столь хрупкой для любых повреждений. Благо, реакция Джона Харлайла всё ещё находилась на недостижимой для самого торговца, внушающей высоте — он успел слегка вывернуть угол руки наружу, и получил гораздо меньше повреждений, благодаря соскользнувшей атаке своего противника. Его рука, безусловно, была сломана. И всё же, вместо того, чтобы прорваться прямо через блок и попасть в голову Джона, ладонь Маггри скользнула в сторону, и полностью растеряла свою эффективность в текущий момент времени.
А момент, как оказалось, был действительно важный. Адмирал Тайрус Маггри не смог сдержать самодовольной ухмылки, когда достиг своей цели и нанёс первое серьёзное повреждение своему оппоненту. В задворках его разума уже звучала триумфальная мелодия предстоящей победы, а уровень адреналина в крови, пошёл на закономерный спад — вряд ли какой-то человечишка сможет противостоять ему, тем более, с такой травмой. Однако же, никогда не стоит слишком рано вскрывать бутылку заранее припасённого, дорогого шампанского. Маггри никогда не отличался сдержанностью в бою. Его атаки всегда были максимально сосредоточенными на скорейшее уничтожение. Он вкладывал в них силу каждого доступного мускула, и весь вес своего тела, что делало их разрушительнее древнего тарана, но в то же время, в них имелся и один незначительный, для самого адмирала, но всё же заметный, минус. И этот самый минус он почувствовал далеко не сразу, но лишь тогда, когда попробовал вернуть «провалившуюся» руку, в рабочее состояние. Его тело внезапно пронзила молния боли, а из лёгких в один момент вылетел весь запас воздуха.
***
Подставив одну свою руку под разрушительный удар, Джон Харлайл успел выпрямить ведущую ногу, и выбросить левую, свободную руку, в точном апперкоте прямо в незащищённую, печень противника. И дело было вовсе не в самом ударе, или его цели, а в самом моменте, который и создал Маггри. Он совершенно не думал о защите, ведь, как уже успели выяснить все присутствующие, атаки Джона не могли пробить его натренированное тело, и принести ему вред. Но в данном случае, всё было иначе — Маггри расслабил свой пресс, полностью сосредоточившись на атаке, в которую, ко всему прочему, ещё и вложил массу собственного тела.
В итоге, недостаточно мощный, но всё же увесистый, удар Харлайла, наткнулся на полностью открытое, слабое место, имея в довесок ко всему ещё и встречное движение, огромной кинетической силы. Он получил весьма серьёзную
Солдаты, окружившие площадь, казалось, замерли, и наконец, заткнулись. Всего на секунду, но это затишье не мог не заметить сам Маггри, чьё световосприятие всего за мгновение снизилось настолько, что яркий мир начал темнеть, а силуэт Джона Харлайла то и дело сливался с лёгкой, серой рябью, заполонившей рассеянный взгляд. Впервые за долгие годы своей жизни он почувствовал боль, и потерял контроль над собственным дыханием. Ощутил всю серьёзность происходящего. Ведь всего секунду назад противник был для него лишь грушей для битья, не способной дать сдачи.
Харлайл пробил защиту своего противника, и дождавшись закономерной реакции, которая лишь подтвердила эффективность выбранной тактики, с силой надавил на уже пробитый, бок Маггри. Сильные ноги адмирала даже подкосились под давлением, а самому Джону не оставалось ничего иного, как наконец, перейти в атаку — его правая рука оказалась более непригодной для использования в бою, но у него всё ещё оставалась левая. Нанеся ещё несколько ударов по корпусу, торговый агент вскинул мешающую ему, руку Маггри, и проскользнув под ней, выполнил прыжок. Невысокий, такой, чтобы была возможность достать кулаком до выпирающей челюсти противника. И дождавшись пика амплитуды собственного прыжка, Джон Уильям Харлайл поглотил всю тяжесть собственного тела, и выбросил её вместе со своим кулаком, прямо в область отчётливой ямочки на подбородке Маггри, не забыв провернуть тоже самое с противоположной ногой, только уже в другом направлении — для более эффективного распределения массы.
Собравшаяся вокруг площади, толпа в камуфляже — охнула одновременно. До этого момента никто не видел, чтобы их адмирал получал какое-либо повреждение, а тут… Поддавшись всей мощи прямого удара, великий тиран не только потерял равновесие, но ещё и сам того не заметив, растерял осколки собственного сознания. Его тело вмиг обмякло и просто обвалилось на каменную брусчатку, подобно брошенному мешку с картошкой. Как любил поговаривать старик Макдональд: «Нет аргумента весомее хорошего удара в челюсть».
Ведь если речь идёт не о простой, глупой истории, а о реальном мире, то весь ближний бой — это тирада в честь всего одного удара. Ричард Тарталл Макдональд выронил свою сигару. Конечно же, он верил в силу своего ставленника, и в то же время, ни на мгновение не сомневался в несущественности этой самой веры. Тайрус Маггри был тем человеком, которого и человеком-то назвать было сложно. Поговаривают, что в древности существовал некий ритуал проверки силы — мужчины гнули подковы голыми руками, и тем самым доказывали уверенность в своей непобедимости. Адмирал армии восстания мог гнуть эти чёртовы подковы сотнями, подобно бешеному станку, вышедшему из-под управления оператора. И вот… Тиран повержен. Или… Нет?
***
Старый торговец едва не вскочил со своего места, и не бросился на помощь к Джону, отвлёкшемуся на свою сломанную конечность, и утерявшему визуальный контакт с побеждённым врагом. Будь то обычный мордобой, хватило бы и обычного нокаута, но Ричард не указывал в договоре признаки победы, а значит, бой должен продолжаться до того, как на площади останется лишь один боеспособный человек.
Поваленный же, Тайрус Маггри, тем временем, уже успел прийти в сознание, и сделать то единственное, что вообще мог бы сделать любой сильный мужчина, оказавшийся в его положении. Он пришёл в ярость, и ещё прежде, чем вернул контроль над собственными мыслями — нанёс прямой удар вытянутой ногой прямо в колено Харлайла. Набитое тучами, как плюшевая игрушка — ватой, серое небо, наполнилось диким воплем торгового агента. Кость его ноги, выскочившая из сустава, легко рассекла мешающую ей, кожу, и выглянула наружу, окропив площадь мелкими каплями красной жидкости.