Ценитель
Шрифт:
– Что?.. – мамины глаза округлились. В них появился первый испуг.
Она подошла к двери, посмотрела в глазок и начала открывать замок.
Я стоял рядом. Безумно хотелось убежать, спрятаться под кровать и не вылазить – так, чтобы меня никто и никогда не нашёл.
Вдруг с необыкновенной тоской я подумал, что, если бы здесь был мой отец – он бы смог защитить меня от этих людей в синей форме. У него был бы твёрдый голос, он знал бы всё о правах, умел бы говорить так, чтобы становилось совсем не страшно…
Я
– Вы Петрова Анна Владимировна? – спросил один из милиционеров: суровый мужик лет сорока.
Рядом с ним стояли два мента помоложе, оба вооружены короткими автоматами. И какая-то женщина с рыбьими глазами за стёклами толстых очков. У меня внизу живота похолодело.
– Да, а что случилось? – ответила мама дрожащим голосом.
– Ваш сын, Герман Петров, тут проживает? – продолжал мент.
– Да… что он натворил? – теперь испуг в её голосе смешался с яростью.
Я втянул голову в плечи, но продолжал стоять на месте. В какой-то момент мне даже стало всё равно, что произойдёт дальше – потому что хуже уже быть не могло.
– Разрешите пройти, нам необходимо с вами поговорить.
– Да… да, конечно! Я собиралась на работу, но девочки прикроют… проходите!
Мама отступила в квартиру, освобождая проход.
– Нет-нет, разуваться не надо – ничего страшного! Всё равно полы нужно мыть, – она заискивающе улыбалась.
Теперь мне было не только страшно, но и противно.
Тут мент посмотрел на меня. Странно, но, встретившись с ним взглядом, я даже как-то успокоился. Он глядел без ненависти, с любопытством и даже чем-то вроде уважения.
– Ты Герман? – спросил он.
– Да, – ответил я, кивнув.
– Подожди, пожалуйста, в другой комнате. Мы тебя пригласим, – сказал он.
– Можешь пока вещи собрать, – добавила тётка, издевательски усмехнувшись. – Нижнее бельё и средства гигиены.
Я ничего ей не ответил. Даже не посмотрел на неё. Не хотел доставлять удовольствие своим страхом и растерянностью.
Мент укоризненно посмотрел на неё, но тоже промолчал.
Я ушёл в комнату и закрыл двери.
Некоторые время просто ходил из угла в угол, стараясь ни о чём не думать. Смотрел на прочитанные книги в шкафу. Жаль, что не получится их взять с собой. Но, может, в том месте, куда меня хотят забрать, будет какая-то библиотека? Говорят, что обычно она есть…
Потом я подошёл к двери, чтобы послушать, о чём визитёры говорят с мамой. Но смог расслышать только отдельные слова: «перевоспитание… травма… в тяжёлом состоянии, так что… никак иначе…»
Я закрыл глаза, изо всех сил сжал кулаки, впившись ногтями в ладони так, что, кажется, выступила кровь. Полегчало, но не сильно. Я по-прежнему был на грани паники. Больше всего пугала неизвестность: «Как там всё будет?
И в этот момент снова раздался звонок в дверь. Уверенный, настойчивый, бодрый.
В порыве безумной надежды я подумал, а что, если вот именно в этот момент, когда он критически необходим, меня нашёл папа? Что это именно он стоит за дверью сейчас, что он пришёл, чтобы спасти меня?..
Я снова проглотил колючий комок в горле, прогоняя несбыточную, безумную надежду.
Автоматически потрогал браслет на запястье. Я так и не снимал его, все эти дни, даже в душе. «По крайней мере, он точно работает, – подумал я. – Пускай только попробуют ко мне сунуться! Те, кто встретит меня там…»
Мама открыла дверь. А потом я услышал знакомый голос:
– Анна Владимировна? – сказал Филипп Петрович. – Я из военного комиссариата, по поводу вашего сына.
Мама всхлипнула.
Я же не смог сдержать любопытство и, приоткрыв двери, выглянул.
Мой знакомый был в военной форме, с двумя крупными звёздами на погонах. В руках он держал солидного вида чёрную папку.
– О, Герман, ты дома? Отлично! – сказал Филипп Петрович. – Подойди к нам, пожалуйста.
Я вышел из комнаты.
– Но мы сейчас… – хотела было вставить мама, но её перебил старший мент, вышедший из кухни.
– Что здесь происходит? – спросил он, после чего добавил, заметив Филиппа Петровича. – Здравствуйте.
– Здравия желаю, – ответил тот. – О, вы уже на месте? Хорошо, что я успел вовремя. Вы следователь Кирпичёв, верно?
– Я… – немного растерянно ответил милиционер.
– Свяжитесь со своим руководством. Документы шли слишком долго, поэтому процесс пришлось ускорить, – уверенным голосом сказал «сотрудник военкомата».
– Подождите. Тут речь про расследование серьёзного уголовного преступления! – начал было возражать милиционер.
– Правда? – Филипп Петрович изобразил удивление. – А по мне так превышение должностных полномочий ответственным лицом, ведущим расследование. Вы ведь в курсе, сколько лет Герману, верно?
– Ему через две недели исполняется четырнадцать! – вмешалась тётка, появившаяся из кухни.
– А когда случился инцидент, который вы расследуете? – спросил Филипп Петрович.
Именно в этот момент я впервые назвал его про себя «дедушка». Просто мне очень хотелось так думать – он был первым взрослым мужчиной, который за меня заступался.
– Послушайте, не знаю, что вам надо, но вы мешаете нам работать! – насупившись, пробурчала тётка.
– Работать – это вводить в заблуждение мать ребёнка насчёт возможных правовых последствий его поведения? – спросил дедушка. – Что, кстати, само по себе является уголовно наказуемым деянием. – Он перевёл взгляд на милиционера. – Вы не хотите составить протокол?