Центр силы
Шрифт:
— А твоё копьё во сколько оценили? — уточнил я.
— В десять серебряных, — недовольно хлюпнув носом, ответил Мелкий. — А это, типа, сдача. Короче, остаток после хвороста. Я на себя сколько мог навалил…
Остаток насчитывал четыре серебра и восемь меди. То ли дрова стоят дорого, то ли наше оружие в Алтарном совсем не ценят. Вот и думай, что лучше: рукотворное оружие делать или дрова на продажу собирать за двадцать километров от города.
Хотя я был уверен, что и дровами просто так торговать не получится. Уж что-что, а такую нишу «кукушата» должны были контролировать в первую очередь.
— Ещё что-то интересное есть? — уточнил я, возвращая мешочек.
— Тут какие-то поцы заявлялись утром… Гнали какую-то пургу, что мы, типа, должны им налоги платить! — расплылся в беззубой улыбке Мелкий.
— И ты что? — подобрался я, очень надеясь, что за капсулой гопника сейчас не валяется какое-то пришибленное и ограбленное тело.
Не, ну а чо: типа, «по понятиям».
— Да послал их к этому… К Ольше, кароче! — Мелкий махнул рукой в сторону города. — А они ваще чот как-то сразу сдулись и свалили. Я так думаю, Вано, что всё это, типа, плохо пахнет… Не нравится оно мне!
— Должно нравиться, между прочим! — с небывалым облегчением ответил я. — Это же сладостный запах большого города! Свобода, возможности!..
— Да ну его к ядрёной фене, запах этот! — гопник горестно вздохнул. — Натурально воняет каким-то разводиловом… Бестии нас бы просто съели, а эти козлы ваще сожрут!
— Ну… Нас предупреждали! — я пожал плечами.
— Доброе утро! Что у нас нового-интересного? — раздался рядом голос Костромы, и мы дружно обернулись.
Одно за другим, у костра собирались все доверенные лица. Причём, надо сказать, лица эти были заспанными, но крайне довольными. А нам с Мелким пришлось ещё раз десять пересказывать новости. Та же Кострома, услышав про монетки, сбегала в капсулу и притащила мешочек, который мне Ольша вручил. Внутри и в самом деле были круглые плоские камешки типа гальки. С дырочкой и вставленным в неё янтарём.
Цвет у янтаря был необычный — насыщенный тёмно-красный. Ничего подобного я тут ещё не видел. Что, впрочем, и неудивительно. Янтарь и на Земле встречается не везде. Видимо, администрация города нашла какое-то секретное место, вот теперь и добывает. Просверлить гальку — это не проблема. Обточить янтарь — тоже. И пока другие не обнаружили это место добычи, можно им вовсю пользоваться.
— Ольша так и не приходил? — хмуро спросил Дунай, погладив Шрама за ухом.
— Нет, — ответил я. — Как видишь, Ольше не до нас оказалось. Придётся для начала самим вникать в местные законы. И встраиваться в общество тоже.
— Я, типа, уже кой-чо раскопал! — радостно, как в детском саду на утреннике, заявил Мелкий.
— Ну давай, вещай, разведчик! — предложила Кострома.
— Тут с законами, типа, всё просто! — приосанился наш добытчик сведений. — Тут, кароче, никого месить без повода нельзя! Только с поводом. Ну и чтоб кореша рядом стояли и засвидетельствовали!
— Да, блин, вот кто бы сомневался!.. — хохотнул Дунай.
— Тырить тоже нельзя. Типа, кто стырил — идёт на болт! — продолжил Мелкий, ничуть не смутившись. — Если типа чью-то шмотку испортил — будешь выплачивать. Не можешь — идёшь на болт. Хочешь барыжить — плати пошлину. Или иди в болт!
— Почему? — расстроился Чемодан.
— Ну, типа, всё тут городское. А ничейное, натурально, только километров за двадцать! — Мелкий развёл руками. — Ближе можно собирать, выращивать и, типа, добывать только по заданию города.
— А ты, когда копьё и дрова покупал, кореша рядом были? Ну которые подтвердят, что сделка была честная? — уточнил Сочинец.
— Тут три рынка, и на них сидят барыжники, а за ними атлеты приглядывают… — начал объяснять Мелкий, но я его прервал:
— А кого ты атлетами называешь?
— Так это, типа, бойцы городские, с повязкой на руке! — охотно пояснил Мелкий. — И там всё шоколадно! Идёшь к барыге и сбываешь ему то, что взять согласится. А атлеты, типа, за всеми приглядывают. Если никто не возмутился, значит всё по чесноку было! Натурально!
— Так что нам делать-то? — спросила Маша. — Надо людей чем-то занять, а то сидим по капсулам, как придурки какие-то…
— В самом деле… — согласилась Кострома. — Что делаем, народ?
— Ну нам, похоже, надо тут охранение сделать! — заметил Чемодан. — Чтобы несколько человек постоянно за всеми чужими приглядывали, кто сюда лезет.
— И по одному нельзя ходить, — добавил Дунай. — Человек по пять сразу.
— А что-то делать на продажу будем? — спросил Сочинец.
— Чтобы что-то делать, надо знать, что тут самое нужное. И что конкретно спросом пользуется! — решил я. — Давайте-ка я с Мелким и Трибэ на рынок схожу. Поболтаю с торговцами… Сочинец, ты тогда набирай людей на промысел. А тебе, Кострома, надо людей организовать в охранение.
— Понятно. Ты иди тогда сразу! — предложил Сочинец. — Как вернёшься, так и решим, что дальше делать.
Я, собственно, так и собирался сделать. Поэтому позвал Трибэ, а затем вместе с ним и Мелким отправился в город.
Впечатления со вчерашнего дня особо не поменялись… Город по-прежнему оставался местом людным, тесным, бурлящим и вонючим. Зато теперь были видны люди, занятые именно на общественных работах. Одни убирали мусор, другие посыпали песочком подозрительные пятна на земле…
А ещё по улице, прямо перед нами, тянули телегу с брёвнами. Настоящую. Ну почти…
В перевозке были задействованы человек двадцать. И тянули они сразу штук тридцать стволов. Причём таких больших и толстых, что на каждый из них в норме потребовалось бы от двух до четырёх грузчиков-тяжелоатлетов. В общем, местный способ перевозки тяжестей я оценил, хотя колёса в нём и не использовались.
Всё было проще! Улица была покрыта в центре толстым слоем глины. Я ещё вчера на это обратил внимание. А сегодня убедился, что эта фигня неспроста. Брёвна, уложенные на салазки-волокуши, тащили именно по глине. А вперед шли четыре человека, которые активно поливали её водой из деревянных леек.
Ещё двое шли с ведром, в котором тоже была мокрая глина. Её они кидали на те места, где покрытие уже стесалось. Получалась такая мокрая и скользкая поверхность, по которой салазки-волокуши ехали словно по льду! Те же, кто этот огромный состав тащил — шли по сухой части улицы, натягивая толстые грубые канаты из местных растений.