Центровая
Шрифт:
– А с кем она работает?
– Сам пробивай.
– Мутный ты какой-то.
– Нет, пацан, это ты мутный, а у меня все чисто по понятиям. Я в чужие дела не лезу и в бюро добрых услуг не играю, – пристально глядя Медяку в глаза, уверенным тоном с вызовом отчеканил я.
– Если так, то все правильно, – кивнул Медяк. – Может, скажешь тогда, с кем у нее там дела?
– Не знаю. А если бы знал, не сказал. В этих рамсах мое дело сторона. Что еще не ясно?
– Ты мог бы нам помочь.
– А какой мне от этого интерес?
– Мы
– Тридцать сребреников. Чтобы я свою начальницу сдал? Ты за кого меня держишь?
– А если с нами будешь?
– В каком смысле с вами?
– Бригада у нас. Мы пятак на Спортивной взяли. – Медяк с гордостью огладил пальцами свой спортивный костюм. – «Оазис» наш. У нас тут все схвачено.
– И ментам проплачено?
– Решим вопрос. – Рыжий пожал плечами.
– Как бы с вами вопрос не решили.
– Очко заиграло? – Медяк презрительно ощерился.
– Нет, игра не стоит свеч. Что у вас тут, в Панфиловске? А ничего! Барахолка, и все.
Был я на местной толкучке. Торговля только по выходным, да и та – жалкое зрелище. С десяток лотков под открытым небом, товара кот наплакал. Все частники в Москве крутятся. Туда народ едет – там и выбор больше, и цены не такие злые, как здесь.
– Нет, не все.
– Мелочовка здесь у вас. На рубль возьмешь, на червонец посадят. А ведь закроют!.. От ментов откупаться надо, а у вас и денег на это не хватит. Что ты с этой барахолки поимел? Куртку? А завтра за джинсами придешь, там тебя и повяжут. Или не так?
– Гонишь ты все! – Медяк напыжился.
– Так много ли вы бабла наколотили?
– Сколько наколотили, все наше.
– Так я и не претендую. Да и нет у вас ничего. С Панфиловска много не возьмешь. Особенно если не головой думать, а кулаками.
Я уже давно мог бы уйти, но мне нужен был этот парень.
– Что ты предлагаешь? – Медяк заинтригованно посмотрел на меня.
– Я?.. Предлагают тем, кто готов слушать. А воздух только бакланы сотрясают.
– Я слушаю.
– У тебя мать где работает?
– На швейке, а что?
– Если так, то тебе должно быть интересно.
Я мог бы и сам разобраться с Кисловым, подкараулить его где-нибудь на темной стороне улицы, избить до полусмерти, а дальше что? Кислов начнет мстить. «Мстя» его может быть жестокой, если, конечно, за мной не будет никакой реальной силы. Ею могут стать Медяк и Самоед со своей бандой, тем более что пацаны они, судя по всему, лихие.
Возможно, Кислов организовал швейный цех под себя, может быть, просто наложил на него лапу. Так или иначе, он делал серьезные деньги на джинсе. Мы могли отнять у него этот бизнес. Зачем дербанить барахольщиков, рискуя своей свободой, если можно будет просто продавать им джинсы для дальнейшего сбыта?
Торгаш должен навариваться на рознице, поэтому ему выгодно будет брать те же джинсы за пятьдесят рублей, а продавать их за сто. При таком раскладе полтинник он кладет себе в карман. Но так и мы можем брать
Но где нам взять покупателей? И согласятся ли они платить по полтиннику? На рынке наверняка есть и другие предложения. К тому же многие барахольщики торгуют продукцией собственного производства.
Вот тут-то и нужна будет тупая физическая сила, порождающая страх. Мы ведь можем работать с клиентами по принципу «купи кирпич». Не хочешь, получи его на голову! Товар у нас будут покупать не по пятьдесят рублей, а по восемьдесят или даже девяносто. Деньги вперед.
С такой сделки барыга наварится по минимуму, но нам-то какое до этого дело? Прибыль у него есть? Да. Значит, никакого вымогательства с нашей стороны нет. Выходит, что и закрывать нас не за что.
С законом проблемы отпадут, но могут возникнуть рамсы с братвой, которая опекает торгашей. Но так ведь не у всякого барыги есть крыша, это раз. А во-вторых, если мы будем представлять собой реальную силу, то кто захочет связываться с нами из-за какого-то лоха? Ну, возникли непонятки, съехались на стрелочку, посидели рядком, поговорили ладком. Зачем из-за какого то терпилы бойню между собой устраивать?
Именно такой вариант я и предложил Медяку. Слушал он меня с открытым ртом, согласно кивал, хотя, казалось, мало что понимал.
– У нас не будет в Москве своей территории, но при этом мы поимеем ее всю. А это очень большие деньги! – подвел черту я.
– Сколько? – алчно спросил Медяк.
Я имел очень смутное представления об объемах швейного производства, не знал, какую клиентуру мы сможем окучить, но все-таки замахнулся на цифру, от которой у самого дух захватило:
– Миллион, как минимум!
Действительно, если снимать за каждые джинсы по пятьдесят рублей, то на миллион мы должны будем продать их двадцать тысяч. Неужели за год швейный цех не сможет поднять такой объем? Разве многомиллионная Москва не переварит такую партию? А может, на миллион уйдет всего полгода или даже пара месяцев?
– И с ментами без проблем? – Медяк зачарованно смотрел на меня.
Все-таки проблема с ментами волновала его неслабо, а тут вдруг такая возможность рубить бабло, не рискуя своей свободой. Да и с братвой можно решать вопросы бескровно.
– А это как фишка ляжет. Если ее на ментов не бросать, то и упадет она нормально.
– Самоеду такой вариант понравится, – заявил Медяк.
– А если нет? – на всякий случай спросил я.
– В принципе можно обойтись и без него. – Рыжий парень сощурился в напряженном раздумье.
А мне в принципе было все равно, кто рулил их бандой. Без разницы, с кем работать, с Медяком или с Самоедом, лишь бы люди были, которым я мог ставить серьезные и опасные задачи. Схема проста: я организую работу с товаром, эта доморощенная банда обеспечивает его продвижение и получает щедрое вознаграждение.