Центумвир

Лимова Александра

Внутри опасно накренилась призма, через которую я смотрела на Истомина. Накренилась и лучи преломились, освещая очень занимательные вещи. Это не то чтобы не вписывалось в общую структуру, это было очень неожиданным и сделать полезный и верный вывод из этого, я не могла. Так, теряю понимание, а значит и контроль над ситуацией. Снова.

Странный человек. Опасный. Не в плане угрозы. В плане, что нутро заинтересованно приподняло голову. У меня появилось нехорошее предчувствие, что граница ближе, чем казалась, и очень скоро придется останавливаться. А так не хочется. Никогда не относилась к числу дам, которых тела предают, мысли предают и вообще они не в ладах

с собой. Я умею наслаждаться даже тем, чем не рекомендует рациональность, потому что чувствую свои возможности и внутреннего сражения у меня не бывает, ибо самолюбие чуть выше нормы. Ладно, не чуть, а дохуя. Этакий образчик того, кто успевает и рыбку съесть и сесть на что надо, и ничего ему не бывает из-за его хитрожопости, верной дружбы с собой и умению вовремя останавливаться, чтобы не слетел апломб и заводская прошивка. А тут совсем не хочется останавливаться, но что поделать.

Он расслабленнее развалился на диване, неотрывно наблюдая за моим непроницаемым лицом, пока я взвешивала все «за» и «против», приходя к печальным выводам, что пора и честь знать, несмотря на то, что рыбу съела, но на то самое еще не присела, и внутри с искренней грустью махая ему ручкой на прощание. И в тот же самый миг, когда я разомкнула губы, чтобы вежливо попрощаться вслух, почувствовала, как его нога коснулась моей. Долгий взгляд глаза в глаза. Одно прикосновение. Моей стопы в ботильоне к его ноге, а совершенно иррациональное, просто фантомное ощущение, что кожа к оголенной коже. Это странно, неправильно, невозможно, но кровь густела, насыщалась этим ощущением. Пока слабые электрические импульсы щекотали кожу, впитывались под нее, будоража нервные окончания. И он едва ощутимо придвинул ногу ближе, чтобы контакт стал явственнее. И ощущения выраженнее.

Они и стали. Так-так. Эка мы настаиваем как. В другом месте настаивать будете, Ярослав Андреевич, мне пора отчаливать, ибо вы слишком сложный для моего не такого прыткого мозга, вы в мой загон не поместитесь и его поломаете. Отвела ногу, перестала их скрещивать и поставила стопы под свой стул, одновременно сев ближе к столу, выпрямилась, приподнимая подбородок и глядя на него сквозь ресницы.

Тихо рассмеялся, иронично блеснув глазами и склонился ближе к столу отряхивая брючину.

Ему позвонили, он принял звонок и некоторое время слушал абонента.

– Да ты что-о-о… – негромко произнес он, нехорошо улыбаясь и с недобрым прищуром глядя в стену за моей спиной. – Вот это сюрприз. Нет, разумеется, ничего не предпринимайте, держите под контролем, но так, чтобы о вас не знали, а я сделаю вид, что я лох, пусть дитё порадуется. Нет, не надо, просто как контраргумент. Это тоже не надо. – Отвел трубку от уха и спросил у меня, – как ресторан называется? – передал мой ответ своему собеседнику и сказал, что будет ждать его тут, но когда подъехать скажет позже.

Отключил звонок и посмотрел на меня, тут же подавившую крайнюю заинтересованность на лице. Тихо рассмеялся и прежде чем наш разговор снова ушел в русло легкого троллинга, мне позвонил Илья. Почему-то вспотели ладони. В голове только одна мысль: «пожалуйста, не спрашивай где и с кем», когда подносила телефон к уху, но уставший голос Ильи поинтересовался, не захватило ли с собой мое тулово ключ от его сейфа. Похлопала себя по карманам блейзера и убито созналась, что тулово захватило, но сейчас вернет.

Истомин предложил своего водителя, но я отрицательно повела головой, уже вызывая такси, а он набирал только что звонившему ему абоненту, чтобы сказать, чтобы тот приехал. Пока я ожидала такси, то чувствовала, как не

хочется. Как смазан конец вечера. Хотя, чем он должен был закончиться, как не этим сухим вежливым прощанием?

Шагая на выход, чувствовала его взгляд. Это рождало приятное, тягучее, как плавленая карамель, ощущение удовольствия.

Знала ли я тогда, что спустя несколько дней этот мужчина щедро одарит меня ярчайшими оргазмами, а после, единственной моей жизненной установкой станет то, о чем я буду так часто его просить – не останавливаться. Ни в чем и никогда. Даже после того, как столкнусь с откровенно херовыми последствиями этого. О-о-ой, ну, разумеется, ни о чем таком я не знала, какой тут еще может быть ответ, верно?

А если бы знала, то отказалась бы и обходила его за километр? Снова нет, я же не дура от такого отрекаться. Пусть и расплатиться за это мне пришлось невыносимо болезненным пониманием, что самое логичное решение, это совсем не синоним правильного выбора. Пусть. За все надо платить. За самый яркий период в жизни – особенно дорого. Потому что, оказалось, что в этом жестоком мире это правильно.

Глава 5

Прошла неделя. Весьма муторная из-за присланных Истоминым людей.

«Сразу предупреждаю, мне плевать, кто и как себя ведет, никаких конфликтов у вас быть не может».

Я поняла в первый же день, как брат с Лесей вместе с Истоминым умчались в Москву и приехали его люди, что эта фраза была сказана совсем не зря.

С Сергеем Калугиным, титанически спокойным, на лету все схватывающим и очень умным мужиком, сразу же взвалившим на себя процентов семьдесят кошмара по созданию зеркала, и работающий со мной в тесном и постоянном контакте на каждой ступеньке реализации, у меня проблем и не могло возникнуть. Потому что он нормальный человек.

А вот с Витей Иноземцевым…

Это был сексист, шовинист и весьма неприятная личность, мнящая себя пупом земли и по совместительству гендиром филиала, а меня считающий своей не особо смышлёной секретаршей. Он калил, но я прекрасно помнила слова Истомина и делала покорный и глуповатый вид, что возводило самомнение Иноземцева до небес и он с миром уебывал из моего кабинета.

Оперативки, совещания, планерки, проблемы, где Иноземцев был злобным иродом, заставляющим скрежетать зубами штат, я переносила спокойно. Потому что несмотря на то, что Витя ебнутый по жизни, в работе он буйвол, мощно и надежно тянущий процесс. Пусть повыебывается, не буду отнимать последнюю радость в жизни, а то вдруг зачахнет и мне одной все это тащить, что ли?

Думаю, мои смиренное лицо и согласные кивания на все, что он говорил (а говорил он ценные вещи, хотя совершенно в пиздецовой форме, но главное, что рабочие) его напрягали. По факту ведь я дир филиала, он здесь вообще не числится, но вступить в конфликт со мной, женщиной во главе филиала (!), да еще и по сути, которой он прислан помогать (контролировать, но мы все делали вид, что об этом не догадываемся), чтобы выйти победителем и подкрепить удовольствием свою сексистскую натуру, у него не получалось, и, мне кажется, он сильно по этому поводу переживал. По крайней мере, когда я послушно оперативно метнулась за требуемыми данными в бухгалтерию, у него в глазах мелькнуло отчаяние. Да хуй тебе, а не смертельная битва, как-нибудь без этого свою уверенность поддерживай, ущербный, мне главное, чтобы дело перло. Пока прет, хоть со скипетром в жопе и кольцом всевластия в носу по офису царственно проплывай, мне похуй.