Центумвир
Шрифт:
Отняла руки и посмотрела на своего брата. Медленно переводящего на меня взгляд от надгробия бабушки. А должен сидеть у надгробия Игоря, Илюш… Тебе здесь не место. Возле нашей бабушки тебе не место совсем…
Я смотрела в его глаза и видела печати Каина. Уходящие в смрад по моим венам и тоже дарующие оттиск на склепе внутри с высеченными словами, что самое логичное решение – не синоним правильного выбора.
– Уходи. – Затянулся, выдыхая дым в сторону и снова посмотрев на портрет бабушки.
Жадные глотки вина, тихий скулеж сквозь безумный смех. Абсолютное осознание, что очень зря слезла с подоконника. И не надо было рассчитывать, как бы половчее: шагнуть или головой вниз. Не надо. Как получится, лишь бы побыстрее. Вихрем и бурей внутри подняты гниющие останки запорошившие разум, смеющиеся в ушах, шепчущие, что в эту буднюю ночь трасса до города пустынна, а на мерине летние колеса…
Я не знаю, чем бы закончилась эта ночь если бы
Он знает, почему именно я убрала волосы.
Холод и мрак в венах.
Он знает.
Слабая надежда, что печать на себя нанес зря. И мое хриплое и жадное:
– Почему ты не явился на подтверждение сегодня утром?
– Был занят. – Затянулся и стряхнул пепел за ограду. Глоток виски и напряженный взгляд в сторону. Мой скрип зубов. Прикрыл глаза, качая головой и почти шепотом. – разводился и отправлял бывшую жену в другой город. – Сглотнул, не глядя на помертвевшую меня. Помертвевшую… – Есть такой субъект по кличке Конь. Был, точнее. Этот Конь рыл под Истомина около года. У него был конфликт с ним. Конь стал пробивать всех, у кого были терки с Яром. Чтобы ударить вместе и разом. Нашли Олега понывшего, как Истоминские зачищали территорию. Стали рыть сильнее. Тут есть что-то вроде управляющего из соседним с Истоминым отдела. Зовут Саид. Саид с Яром балуются уводом денег с отдела Саида. Но это еще доказать надо. И тогда Конь вышел на меня. Как только это случилось, я сообщил Яру и мы с ним пришли ко мнению, что нужно вести переговоры, мониторя ситуацию. Все шло по плану, я играл роль сомневающегося, когда они предлагали варианты. Потом Коню надоело и он решил ударить. Просто решил, но когда, неизвестно. Истомин позвонил мне тем вечером, сообщил, что скоро начнутся выкидоны Коня, нужно экстренно прорешивать вопросы с работой за неделю, а не как планировали за месяц, потому что в следующую субботу вылет в Данию. Я был дома. Начал обзванивать сотрудников и говорить, чтобы срочно ехали в офис, что, возможно, сутками не будем появляться дома. Леська была рядом. – Усмехнулся, качая головой. – Я сказал ей, что поездка переносится с января на субботу. У меня мозг коротило от того, сколько всего надо сделать, а она с вопросами полезла. Ты же знаешь, что она эмоциональна, сейчас вообще очень... Прилипла, что да как. Мне тридцать восемь человек надо обзвонить, параллельно скачать с домашних ноутов инфу и ключи, она под руку лезла. Спрашивала, какого хуя происходит. Висла на мне. Сказал, чтобы не приставала, что вылетаем в Данию в следующую субботу и если ей делать нечего, пусть идет собирать чемоданы. Она спросила что происходит. Рявкнул на нее. Там в моей отповеди было что-то про проблемы, я не помню, у меня голова кипела от объема того, что необходимо сделать за семь дней, а не за двадцать семь. Уехал. – Хмыкнул, отпил виски, затянулся и продолжил. – Не знал, что она тоже уехала. Время уже под утро было, когда она приземлилась в нашем городе и фактически сразу ее снял Олег. Позвонивший, сообщивший мне об этом и порекомендовавший переговорить с Кононовым, чьи люди уже стояли на парковке офиса. Обсудить с ними то, как сильно я хочу получить посылкой своего сына через пару дней, а если хоть слово сейчас скажу Истомину и его людям, то посылка начнет оформляться немедленно. Я сказал Коню, что заложу Истомина, только если позвоню Вадиму и смогу убедиться, что моя сестра улетела. Пошли навстречу. Сказал им о доменном, что начну собирать документы, по которым будет подтверждено присутствие Истомина в чужом кругу, и к моменту подтверждения перед старшими я все приготовлю, мне для этого нужно отправиться в свой город. Сопровождение, джет и я в городе. Истомин убил Коня и шакалы лошадиные слегка растерялись, что дало мне возможность, так скажем, сбежать. Найти Олега. Лесю. И заняться разводом и отправкой моей жены под чужим именем в другой город. А потом я узнал, что ты не улетела. Что ты едва не попала под Коня, что убили Немца. Ты знаешь, мелочь, я так и не понял, нет в памяти момента как я очутился на крыше высотки. То есть, я помню, что было до, а потом сорок минут из жизни выпали, очнулся, только когда парапет перелезал… Руки не разжал, потому что мне сына поднимать. Понимаю, что не растить, она не даст, и это нормально с учетом контекста, но поднять его нужно.
– Почему ты Яру не сказал? – ледяными губами, с отчаянием глядя на его невесело улыбнувшийся профиль. Прикрывший глаза и глубоко затянувшийся.
– Потому что его закрыли до полного разбирательства. Его и его людей. Буквально закрыли, никаких каналов связи, неизвестность местонахождения, абсолютная информационная блокада. Кононовские сказали, что если я не подтвержу перед старшими, они кинут весть, что я продал Истомина за переход
Без меня ему было бы легче. Им обоим.
– Блять, нахуя меня родила она… – едва-едва слышный шепот моего брата в сгущающийся снегопад.
– Не убьют, Илья. Поехали домой, а то я на летней…
– Что ты сделала? – резко повернул ко мне голову, пристально глядя на мою улыбку сквозь слезы.
– На летней… Поехали, сказала. Пожалуйста…
***
Утро среды, Москва, мой бывший дом. Пустой и тихий, с которым я хотела просто попрощаться. Я ни скажу Яру ни слова, я подпишу завтра бумаги. Чувство вины. Без меня было бы легче… Я просто попрощаюсь с местом где была счастлива.
Стоя на кухне, закусила ребро ладони. До боли. Но слезы все равно покатились. Это был мой дом. Здесь все пропитано моим. Ощущением счастья, тревоги, радости и горечи.
Достала из кармана нагретое судорожно сжатыми пальцами кольцо, положила на край широкого кухонного островка, едва слышно прошептав:
– Прости меня, пожалуйста.
– Кольцо надень, Джокер. – Позади спокойно и безапелляционно.
Резко обернулась. Яр стоял, оперевшись плечом о косяк, скрестив на груди руки, устало глядя на меня.
– Ты же сказал…
– Илья заметил, что ты его сняла. Позвонил и сообщил, чтобы я знал, что зря сняла. Перенес все планы – жена домой возвращается.
Посмотрела в пол, уговаривая себя прекратить. Уговаривая себя успокоиться и перестать реветь, подавляя всхлипы и дрожь, сотрясающие тело. А он направился ко мне. Закатив глаза, пока я исподлобья, абсолютно затравлено смотрела на него и отступала. Пока не уперлась в кухонный островок, а он не прижал к себе. Учащенное сердцебиение в унисон. Мои слезы страха и неверия, вины и надежды. Скрюченные ледяные пальцы сжимают ткань рубашки его на спине. Пока меня бьет изнутри. Разбивает весь смрад. От ощущения его губ, прижимающихся к темечку, теплого дыхания, силы его рук, держащих меня, бьющуюся в истерике. До истощения. До бессилия.
– Буфер в Европе не только для моих людей. – Негромко произнес Яр, слегка приседая, чтобы подхватить и посадить меня на столешницу островка, чтобы глаза в глаза на одном уровне. – Из системы я решил выйти после конфликта с отцом. – Невесело хмыкнул на мое неуверенное и дрожащее «но ты же говорил, что нель..» и перебил, – конечно, нельзя. Формально я в ней так и буду, а по факту делегировал своим людям полномочия и натаскал, как и что делать в любой ситуации, потом планировал поговорить с начальством и махнуть за бугор, якобы, сеть нашу там плести, есть у меня там выходы на некоторых интересных личностей, ну, знаешь, эти покеры в Англии и прочее... Я планировал начать разговоры с Марвином в январе, к середине апреля получил бы добро, но мне сначала проект одобрили и денег дали, то есть до марта надо было отложить и переехать мы смогли бы только в июле… а тут еще Конь на горизонте загарцевал, пидорас, блять… Теперь только через год, мне нужно все стабилизировать. Переедем в Европу. Периодически оттуда буду плакать, мол, простите, стараюсь, как могу, но тут мир другой. Они тупые, они в это поверят. Раз в три-четыре года смена места жительства, лет пятнадцать так поживем, потом отъебутся насовсем. Я готовил Вадима вместо себя. Он думает, что он хочет в системе остаться, думает, что я не знаю, что он хочет в ней остаться только потому, что мне нужно выйти. Он очень умный человек, но иногда пиздец какой тупой и считающий меня таким же, видимо. Я его тут не оставлю. Постепенно подготовлю ему приемника и перетяну за собой. Мы выйдем из системы. Мы все. – Протягивая руку и касаясь пальцами моего лица, тихое и глупое, – составишь компанию, Истомина?
Истерично хихикнула и рванула к полуулыбающимся инопришеленским губам.
Ноябрь – декабрь, 2019