Центурион Македонского
Шрифт:
Петя удивлялся количеству умных слов. Вася слушал не совсем понимая, но догадываясь.
– Профессор кафедры лепидо…пидо…, – ветерана заело.
– Лепидоптирологии, – улыбнулся профессор, – в переводе с латыни Lepidoptera, lepis – чешуйка и ptero – крыло. Получается чешуекрылые.
– Летающие рыбы? – догадался Петя.
– Да нет, – профессор полез в свою сумку, достал бабочку, – у бабочек крылья покрыты маленькими чешуйками. Эти чешуйки могут быть пигментными и оптическими, тогда крылья отливают металлическим блеском с тем или иным
– Нет, – за всех ответил Петя.
– Ну как же! – Павлодарский сунул ему под нос бабочку, – крылья видите?
– Вижу, – согласился Петя.
– Ну дак они и покрыты чешуйками! Это кстати, систематический признак отряда. Отсюда и название, чешуекрылые!
– Дак это Ваш друг, он бабочки ловит? – уточнил Петя.
– Ну да! – с облегчением воскликнул Павлодарский, – он лепидоптиролог!
– Это точно не ругательное слово? – уточнил Петя.
– Абсолютно! – профессор передал бабочку Михаилу Антоновичу.
– Какая большая, – удивился тот.
– Капустница? – спросил Вася, представив как этот зверь таскает качаны.
– Нет, – не согласился профессор, – это Центурион Македонского.
– Солидная особь, – перешел на научный язык Михаил Антонович, – сами ловили?
– Не совсем, – профессор положил бабочку на стол, – это единственный в мире образец, полученный в лабораторных условиях. Он приносится в дар учеными Москвы, ученым Узбекистана.
– Всю жизнь ловить бабочек, – поразился Петя, – и за них еще деньги платят?
– Этот экземпляр…цены не имеет, – Павлодарский, гордо ткнул пальцем в лежащего на спине Центуриона.
Бабочка лежала широко расставив большие бархатные крылья с реснитчатой оборкой. Черные с сиреневыми блесками, с овальными вкраплениями янтарных зерен, они переливались в лучах падающего света. Длинный хоботок, торчал эрогированно вверх. Лапки, покрытые маленькими отростками, напоминали крошечные пальчики.
– Красиво, – Вася смотрел не моргая.
– Древние римляне верили, что эти удивительные создания, ни что иное, как оторвавшиеся от растений цветки, – поразил Павлодарский красотой слова.
– А может цветы, это бабочки приклеенные к траве? – удивил своим взглядом Петя.
– Может и так, – профессор убрал насекомого в сумку, – цветы составляют отдельное семейство, тоже интересное и богатое видами. А Вы значит в Ташкент едите?
– Ага едим, – Михаил Антонович, зевнул, намекая на желание поспать.
– Вы устали наверное, – Павлодарский вскочил, – пойду за бельишком схожу.
– Принесите мне чая, – Петя оторвал голову от кроссворда.
– Если Вам не трудно, – добавил Вася.
– Конечно! – профессор прикрыл дверь.
Михаил Антонович посмотрел на соратников.
– Уснуть не даст, – пожаловался Петя.
– А мне бабочка понравилась, – свесился Вася, – я в детстве тоже с сачком бегал.
– А я в детстве отцу помогал пшеницу молотить, – Михаил Антонович постучал по подушке, придавая ей объем, снял тапки и улегся, – крыс помню…а бабочек нет.
– А может их раньше не было? – Петя поправил матрас, зевнул и тоже лег.
– Все может быть, – старик прикрыл глаза.
– Надо у него про дорогу на Термез спросить, – обратился к товарищам Вася, – может посоветует, как быстрее доехать.
– Боишься, что Бена Ладена, раньше нас найдут? – Петя посмотрел на верх.
– Спросим, – старик открыл глаза, – интересное имя, Бен Ладен.
– Чем интересное? – Петя повернулся на бок.
– Бен, это английское имя, ладен, считай ладан, христианское, а сам мусульманин, – Михаил Антонович смотрел в кровать Васи.
– Он же не виноват, что родители так назвали, – Вася свесил лицо.
– Почему же не виноват? – Петя подложил руку под голову, – у меня знакомый был…его родители Ихтиандром назвали, дак он изменил его, на Казимира.
Продолжить дискуссию, не дал Аркадий Борисович. Открыв дверь, он аккуратно занес стакан чая.
– Пожалуйста, – ставя на стол проворковал он.
– Спасибо, – Петя раскупорил сахарный пакетик, ссыпал содержимое в стакан и стал стучать ложкой о грани.
– Кроссворд? – профессор поднял отложенный в сторону Петром альбом.
– Развивает, – Петр постучал себя по голове, делая первый глоток.
– Совершенно правильно, – профессор стал читать вслух, – майское насекомое, из трех букв…
– Жук, – подсказал ветеран.
– Кстати…, – ученый отложил кроссворд, – жуки, это самый многочисленный отряд насекомых. А бабочки…находятся на втором после жуков месте…
– Пропустите, – Петр с лету попал ногами в тапки Михаила Антоновича.
Выкурив в тамбуре, подстреленную сигарету, он зашел в туалет, нарвал бумаги и вернулся в купе. Каждый лежал на своем месте с закрытыми глазами. Осторожно ступая, Петя лег, глянул на ученого, накрыл голову полотенцем и вздрогнул.
– Если Вас не затруднит, толкните меня пожалуйста в Оренбурге.
– Ладно, – не срывая маску ответил он ученому, – пихну.
– Большое спасибо Петр.
– Не за что, – поворачиваясь к доктору задом, буркнул тот.
Глава 11
Ради гнездышка грача…
Стук колес и ритмичные покачивания убаюкивают не хуже, чем руки любящих родителей. Прошло совсем не много времени, а в купе уже все спали. Михаил Антонович, как самый старый из присутствующих, с заложенным козявками носом, спал с открытым ртом. Из его горла, как из недр чревовещателя, исходил гортанный звук, в простонародье храп. Несколько раз, ветеран сделал глотательное движения, проглотив набившуюся слюну, пожевал язык, сделал огромный укус воздуха ртом и очутился на огромной поляне. Потрогав руками высокую траву, он поразился ее шелковистости. Рядом пролетела стрекоза, ее крылья вращались как лопасти вертолета. Она селе старику на нос, и уставилась в левый глаз.