Центурион Македонского
Шрифт:
– Занят? – в комнату заглянул капитан Волобуев, с хозуправления.
– Завал, – Бычков провел по горлу ребром ладони, – сопоставляю списки.
– Ясно, – Волобуев с уважением закрыл дверь.
Не долго думая, Бычков вытащил четыре первых карты.
– Акимканов…Адильбеков…А, – он напряг уши.
Далеко и высоко в небе летал военный самолет, сопровождая себя гулом. Высунув голову в окно, Бычков с волнением проводил самолет взглядом. Тот словно почувствовав внимание к себе, махнул крыльями и растворился.
– Слава богу не упал, – Бычков сплюнул три раза через плечо.
– Анофриев, – зачитал он третью фамилию.
– Амархаям, – Бычков зачитал четвертого спонсора, задумался, – где-то слышал!
Приготовив бланки повесток, он стал шлифовать формулировку.
– Явится для…предварительной организации…нет… прибыть для…предварительного отбора.
Рассвет мысли сбил шум, внизу забегали, захлопали дверями. Удивленный Бычков, поднял зад, медленно прошел к двери и распахнув ее, наткнулся на заместителя военкома по мобилизации военнослужащих и техники, подполковника Гончарова. Тот стоял в позе рака, завязывая шнурок.
– Что такое? – Бычков усмехнулся, – что за паника?
– Война, – Гончаров выпрямился и побежал по коридору.
– Что? – Бычков почувствовал давление воротника.
– А кто напал? – крикнул он вслед.
– Кто напал? – спросил он у появившегося прапорщика Соловьева из отдела кадров.
– Пока не известно, – тот остановился, – говорят «Японская красная армия».
– Шутишь? – Бычков сделал попытку улыбнуться.
– Нет…, мичман был суров, – они за Хиросиму мстят.
– А мы то тут причем?! – Бычков вскинул руки, – мы, что ли ее бомбили?
– Я и не говорю, что мы, – удивился Соловьев.
– А на кого они напали? – с надеждой спросил Бычков.
– Японцы? – переспросил мичман.
– Ну да, – Бычков ждал ответа.
– На американцев, – мичман пошел дальше.
– Другое дело.
– По радио только что передали, – добавил мичман на повороте.
Включив радиоточку на полную громкость, Бычков вспугнул спящих на динамике мух. Получив по барабанным перепонкам пару децибел, они упал на пол к верху лапами.
– Америка потрясена происшедшем, – обратился к Бычкову голос, – уничтожены символы успеха экономики, брошен вызов всей нации. Президент Буш предупредил террористов о возмездии, в какой бы стране мира они не находились.
– Отлично, – Бычков взял ручку, и вывел в повестке следующее, – в связи с угрозой терроризма прибыть в военкомат.
Между тем на радиостанции стали принимать звонки в прямой эфир. Первой дозвонившейся была женщина.
– Представьтесь пожалуйста, – попросил ведущий.
– Мало им…, – проигнорировала она просьбу, – молодцы югославы!
– Какие югославы? – смутился ведущий.
– Их бомбить можно? – наехала дама.
– К сожалению звонок сорвался, – ведущий сбросил телефон, – и мы принимаем следующего участника.
– Алле…это радио? – донесся далекий старческий голос.
– Да…Вы в прямом эфире говорите.
– Алле, алле…это точно радио?
– Второй звонок срывается, – ведущий нажал на телефон, – и мы принимаем последний звонок.
– Ответственность беру на себя, – голос плыл как лодка, – ради такого дела…мне и боингов не жалко.
– Мы скорбим с тобой Америка, – ведущий подвел итог мнений, – скажем дружно…
– На фиг нужно, – буркнул Бычков.
– Нет террору! – закончил ведущий и врубил веселую мелодию.
Глава 5
Обделёныши
Рабочий день, вместе с солнцем, был в полном зените. Кузнецы дули в меха, затем плющили молотками красную от злобы сталь. Сборщики оцинкованных автомобилей «иж», пинками насаживали на ступицы колеса, после чего толкали свое детище к выходу, где его уже ждали приемщики металлолома. На заводе вертолетов и дирижаблей, пенопластом обклеивали корпуса аппаратов, приводя их в соответствие с нормами шумности Европы. К газопроводу, транспортирующему природный газ России, через пространство Украины, в страны западной Европы, хохлы лепили свои маленькие трубочки. Одним словом все были при деле. И даже Петя, который был зол на труд и на Дарвина, вместе со своим напарником и может даже другом Васей, словно санитары парка, ходили и выуживали из под кустов бутылки. Если бы к ним обратились маркетологи пивоваренных компаний, то они бы очень удивились рейтингу сортов. Найдя свободную лавку, компаньоны поставили рядом сумки, и откинулись на спинку.
– Хорошее место, – Вася посмотрел по сторонам, – красиво.
Зеленые ряды деревьев, тянулись ввысь. С ветки на ветку перелетали чижики и снегири. Раздался стук, красноголовый дятел пытался достать червя, который в панике грыз древесину даже задницей.
– Да…, – Петя увидел молодого человека, швыряющего очередные пять рублей в кусты, – самое главное бутылок много.
Мимо шурша колесиками, девушка катила коляску. Ребенок выставив свои крохотные ручонки, шевелил пальчиками и что-то про себя пел. Вася, похлопал себя по карманам, достал мятую конфету, поднялся и извиняясь перед мамой, вложил маленькому ее в ладошку.
– Брось, – крикнул не ведома откуда взявшийся мужчина.
Разжав ладонь ребенка, он с размаху кинул конфету в сторону.
– А ты куда смотришь! – закричал он на жену, – хочешь что бы Анечка туберкулезом или сифилисом заболела?!
Вася взял свою сумку, вытер после себя место рукавом и встал за скамейкой.
– Еще раз подойдите! – мужчина рявкнул в сторону бомжей, – милицию вызову!
Петя посмотрел на кричавшего, затем развернулся к нему жопой, напрягся и пернул как смог. После чего вернулся в исходное состояние.
– Ты видела?! – мужчина обалдел от неуважения к себе, – нет ты видела?!
Женщина сдерживая улыбку, катила коляску дальше. Ребенок смотрел в небо, голубое и глубокое, манящее и недоступное. Он сопел, пускал пузыри и ни чего не знал о своей будущей жизни, как не знали о ней и его родители.
– Чего стоишь? – Петя повернул голову к Васе, – садись.
Вася присел, озираясь по сторонам.
– Не лезь к людям, – Петя с ненавистью смотрел на чистеньких гуляющих, – живешь и живи.