Центурион Траяна
Шрифт:
– А эти здесь почему? – Пруденс воззрился на подростков, сидевших друг подле друга за щитами.
– Парня контузило, а девушка…
– Вниз! – заорал Пруденс.
Он успел пригнуться, так что камень, пущенный варварами из баллисты, пролетел мимо и грохнулся куда-то вниз, за стену. Снизу закричали.
– Вниз! Оба! Новички не дерутся! Девчонки – тем более!
– Но… – попыталась возразить Кориолла.
– Марш со стены! – заорал Пруденс.
Он буквально силой свел девушку и ее брата вниз по лестнице.
К вечеру Гая и Куку сменили. Напор осаждавших ослаб. Силы варваров тоже были не беспредельны. Лишь время от времени то один отряд, то другой приступал к стенам и открывал стрельбу из луков, чтобы тут же ретироваться. Наверняка считали, что времени у них в избытке, чтобы пробиться в лагерь.
А если они вечером займутся установкой новых машин, которые подтащат по льду с той стороны Данубия, то положение римлян станет почти отчаянным. Впрочем, префект фабрума тоже не зевал: в четвертую дневную стражу вдоль перил балкона натянули кожи, облив их к тому же водой – чтобы те не загорелись от шальной стрелы с комком горящей пакли.
Легионеры так устали, что буквально валились с ног. Прежде чем добраться до своего барака, Приск и его друзья остановились у бочки пожарных напиться.
– Как ты думаешь, это нам так повезло или другие лагеря тоже штурмуют? – спросил Приск.
– Думаю, достанется всем! – рассудил Кука. – Вся надежда теперь на легионы в Виминации!
Приск кивнул. Их гонец наверняка добрался до лагеря основных сил. Да и второй посланец, возможно, уже там. Но сколько дней понадобится, чтобы пройти войскам по заснеженным дорогам двух провинций из Виминация в Эск и Новы?
– Как ты думаешь, долго мы продержимся? – спросил Кука.
– Иотапата [86] держалась сорок семь дней, – отозвался Пруденс. Он вслед за товарищами спустился со стены. – Но тогда оборонялись иудеи, а мы – штурмовали. Я был в черепахе, когда иудеи вылили на нас сверху горячее масло – масла у них было, что в твоей лавке. Оно, проклятое, просочилось меж щитов, проникло меж полос лорики. Черепаха распалась. Меня ошпарило так, что я выл и катался по земле. На счастье, в первый момент я сумел отбежать шагов на двадцать, потом товарищи меня оттащили за укрытия. Теперь моя спина от плеч до пояса – сплошной ожог.
86
Иотапата – иудейская крепость, которая оказала трем легионам Веспасиана отчаянное сопротивление и была полностью уничтожена в 67 г. н. э. Руководил обороной Иосиф Флавий, который впоследствии сдался Веспасиану. Флавий же и оставил описание осады в своем сочинении «Иудейская война».
– Да, не повезло, – заметил Кука.
– Напротив – повезло. Боги мне помогли и сохранили жизнь. Не повезло тем, кто умер в муках.
В этот момент Пруденс показался Приску глубоким стариком.
А все воюет.
«Неужели я на всю жизнь останусь в легионе? – в ужасе подумал Приск. – Нет, ни за что… Ни за что…»
Наскоро перекусив на кухне в казарме (Аристей приготовил для «славного контуберния» кашу), Приск с Кукой помчались в госпиталь – поглядеть, как там Молчун.
Госпиталь был переполнен. Раненые легионеры и гражданские лежали не только на кроватях, но и на полу, практически вплотную друг к другу, укрывшись заскорузлыми от грязи и крови одеялами или попросту лохмотьями. Легкораненых выпроваживали дожидаться своей очереди наружу. Приску показалось, что он попал в Аид, – столько было вокруг муки и крови. Подбитые гвоздями калиги заскользили на влажном полу, и Кука едва не растянулся. Исполнив нечто, похожее на танец танцовщицы из Гадесса, [87] легионер ухватился за ближайшую кровать.
87
Танцовщицы из Гадесса славились своим искусством и были в моде в эти времена в Риме.
– Гляди! – воскликнул Кука.
На кровати лежал Нонний. Центурион был по-прежнему в лорике и в одежде, и только шлем его с растрепанным гребнем висел на гвозде над постелью раненого. Бедро Нонния была перевязано, но кровь уже промочила повязку так, что она сделалась пурпурно-красной. Нонний лежал с закрытыми глазами, на бледном восковом лице крупными каплями выступил пот.
«Боги услышали, – подумал Приск, глядя на раненого недруга. – Чтобы он умер, о боги, сделайте так, чтобы он умер…»
Но прежней ярости почему-то не было в сердце. Слова в голове струились пустым звуком, без страсти.
Несколько мгновений Приск стоял рядом с поверженным врагом, до боли стискивая пальцами рукоять кинжала. В этой суматохе, толчее, среди мук и крови никто и не заметит, если легионер на миг склонится над центурионом; среди сотен криков и стонов никто не услышит предсмертный хрип умирающего.
– Приск, нет!.. – Кука положил ему руку на плечо.
– Что?
Приск очнулся. Не сразу сообразил, что уже обнажил кинжал.
– Нет, – повторил Кука. – Пошли искать Молчуна.
Наверное, с полчаса они бродили среди сотен изувеченных, на их глазах умерли двое и, кажется, один сошел с ума – потому что хохотал и орал непрерывно. Наконец они отыскали товарища в одной из комнатушек. Его уже перевязали, но говорить Молчун не мог. Увидев товарищей, кинулся к ним на шею и стал знаками показывать, чтобы его увели отсюда. Кука и Приск подхватили Молчуна под руки и повели.
Проходя мимо той койки, на которой прежде лежал Нонний, Приск увидел, что на ней, скрючившись, лежит какой-то парень с распоротым предплечьем.
Нонний исчез.
Глава VIII
Второй день осады
– Подъем! – заорал Малыш над самым ухом.
Приск вскочил. Остальные уже были на ногах.
– Подъем! – снова завопил Малыш не хуже боевой трубы.
За окном мелькали яркие всполохи. Хотя – Приск был уверен – до рассвета было еще далеко. Скорее всего – третья ночная стража. [89]
88
Февраль 102 года.
89
От полуночи до 3 часов ночи.