Цепь Рубикона. Круг первый. Книга вторая
Шрифт:
Элоиза резко повернула лицо к матери.
– Не понимаешь? Ты в курсе, что Ридон мне предложил?
Мать молча кивнула.
– Ну и как, поддерживаешь эту великолепную идею?
Женщина отрицательно покачала головой.
– Я знаю, ты сама раньше желала этого больше всего на свете. Но как ты могла предположить, что поддерживаю? Откажись, наша семья и так найдет тебе приличного жениха. Просто, когда ты вернулась, была так решительно настроена. А сейчас я тебя не узнаю.
Элоиза насмешливо посмотрела на мать:
– Это ты-то найдешь мне жениха? Такого, как
– В конце концов, для Ридона ты просто прихоть, случайность.
– Да нет, мама. Он ждал ту, которая откажет. И только почувствовал мою слабость, начал реализацию своих замыслов.
– Не думаю, что все так мрачно…
– Конечно, мама! Все радужно! Великолепно! – истерично засмеялась Элоиза.
Женщина опустила голову, не зная, что посоветовать дочери. В достижении целей ты всегда один, можно находиться рядом, но тропинка настолько узкая и глухая, что только эхо поддержки слышится во время пути.
– Я приняла решение.
– Какое решение? – пробормотала женщина.
– Приму его предложение, – Элоиза словно пыталась ухватиться за призрачную решимость.
– Как?! Зачем?! Не соглашайся, у тебя есть возможность отмотать время назад.
– Мама, у тебя все дома? Не думай обо мне. Поверь, так ты избежишь больших неприятностей. Возвращайся домой.
– Я не могу тебя бросить.
– Очень прошу, позволь мне самой выбирать судьбу.
Мать, сдерживая слезы, погладила Элоизу по волосам. Даже сейчас она была ее маленькой дочкой, и никакая жесткость в характере не могла изменить грустных ассоциаций.
– Дай мне знать сразу, если нужно будет приехать.
– Конечно, мама.
Элоиза уже сейчас знала, что не увидит мать еще очень долго, если вообще будет время на встречу.
– Как представлю, что ты будешь с Ридоном, после всего, что о нем говорят. Убила бы!
Элоиза устало улыбнулась:
– Этого я тебе не могу позволить, в Ридоне сейчас заключено мое будущее.
Женщина с тоской смотрит на дочь:
– Ты фактически бежишь из дома.
– Думай о том, что я так спасаюсь. Все будет хорошо.
Мать наклонилась и обняла ее.
– Дай, я тебя поцелую…
Нежность матери на мгновение согрела Элоизу. Но она чувствовала, что время идет и не спрашивает ее согласия на перемены. Они сами набрасываются на нее, захватывают и уносят куда-то. Сопротивляться бесполезно, плакать и сожалеть о прошлом тоже.
– Мальчик!
Эти слова прозвучали, как эхо. Заурэ измучилась от невыносимой боли, доводящей ее до потери сознания. Схватки казались бесконечными, так это и было, роды длились больше суток и совершенно подкосили ее и без того изношенный организм.
Ребенка забрали сразу после рождения, и она даже не успела его увидеть.
– Какое имя выбрали? – бормотала Заурэ в полузабытьи.
Сначала ей никто не отвечал, но потом все же снизошли до объяснений:
– Дон. В честь отца, как продолжатель рода.
– Дон… Моего сына будут звать Дон…
Ее надолго свалила болезнь, благодаря которой девушка не увидела, насколько плачевным стало ее существование. Если раньше Заурэ ютилась в каморке, то теперь ее положили в общую каменную залу, пропитанную сыростью. Это было помещение для вновь прибывших рабов или для отбывающих из дворца за ненужностью.
Но только здесь к ее состоянию отнеслись с сочувствием. Людям было некуда идти, их эмоции обострились и зрелище больной молодой девушки, у которой отобрали ребенка, вызвало всеобщее сочувствие. Брошенные судьбой делились своим тряпьем, прикладывали ко лбу Заурэ холодные компрессы, и она понемногу отошла. Сначала девушка невидящими глазами смотрела в потолок, пытаясь поймать нити воспоминаний. Все было очень смутно. Любовь, была ли вообще эта любовь к Ридону?
Заурэ чувствовала опустошение и постепенно нарастающую в ней ненависть. Вся жизнь, которую она помнила, была чередой унижений и предательства. Если бы она могла воздать ему по заслугам, не убить, нет. Заставить почувствовать то, что пережила она. Пусть его сжигает любовь, невозможная и от этого еще более болезненная. Нет, отомстить ему она не в силах. Может быть, это сможет сделать его будущая жена. Элоиза. Интересно, какая она? Любит ли его или позволяет себя любить? Лучше бы последнее, иначе ей придется также плохо, как и ей. Даже в минуты полного унижения она не желала горя сопернице. Но только не Ридону.
К ней подошла старушка с изможденным и как бы высушенным лицом.
– Забудь его. Если хочешь, чтобы пришла новая жизнь, ты как можно быстрее должна прекратить эти опустошающие чувства.
– Нет. Даже если захочу, не смогу.
– У тебя еще будут мужчины, ты жива и это самое главное сейчас.
Заурэ зло засмеялась.
– И любовь?! Ты, верно, шутишь. Я не видела от мужчин ничего, кроме унижений, в каждом из них сидит враг, и никогда больше я не отдам себя ни одному из них. Не полюблю никого.
Старуха грустно покачала головой.
– Ты не права. Нельзя судить обо всех людях по нескольким экземплярам. Можно очень сильно ошибиться и жалеть об этом бесконечно долго. Но все изменится.
– Я больше не ошибусь.
Дни шли, и приближалось время отъезда. Заурэ знала, что ее и еще несколько девушек, надоевших Ридону, отправят в один центр. Там и состоятся торги, в результатах которых она не сомневалась.
Со времени рождения ребенка Заурэ практически не изменилась во внешности. Ни прошел ни лишний вес, ни чудовищные отеки. Самое грустное, что ее нежная кожа тоже испортилась. Случайно увидев себя в зеркале, девушка ужаснулась. Это была не она, а кто-то другой.
Заурэ становилась все более грустной и задумчивой. Не раз девушке приходили в голову страшные мысли. А вдруг ее купят какие-нибудь садисты и жизнь на Шимарре вообще покажется ей сказкой? Или отправят на тюремные планеты… Говорят, что там даже освещение в радость, да еще приходится постоянно наблюдать за сосланными, будучи смертельно голодной. Арестант следит за арестантами.
Заурэ не обратила внимание, что старушка, часто заводившая с ней разговор, исподтишка за ней наблюдала. Она смотрела, как девушка мается и, в конце концов, завела с ней разговор.