Цепная реакция
Шрифт:
– Тогда давайте на позицию. Солома, ты, как обычно, первым заходишь. Затем Пикассо, Гарик, Елага, Дизель. Действуете по обстановке. Да, и отправьте опера в тыл, чтоб под ногами не путался… Хотя нет! Он хозяина в лицо знает… Ладно, пусть с вами идет. Только последним!
– Можно, я подожгу? – Соломин уставился на Анатолия взглядом алчущей корма собаки.
– А?.. – рассеянно переспросил тот.
– Шнур, говорю, можно, я подожгу?
Репин, погруженный в невеселые мысли о жене, кивком выразил согласие.
Солома, словно охотник, подстреливший
В эту самую минуту пик около СОБРовского автобуса затормозил огромный джип. Множество ультрамодных наворотов, начиная от хромированного отбойника и заканчивая фарами на крыше и неоновой подсветкой номерных знаков, делали машину похожей на разукрашенную новогоднюю елку и красноречиво свидетельствовали о вкусе и уровне умственного развития ее владельца. Как бы в подтверждение сказанного, стекло водительской двери плавно скользнуло вниз, и образовавшееся отверстие заполнил явно не обезображенный интеллектом фейс – словно призрак братана, прибывший в настоящее из середины лихих девяностых.
– Че это тут, а?
– Работаем. – Быков слегка повернул голову в маске, не отрывая при этом взгляда от дома. – Езжайте своей дорогой, нечего тут стоять… Пошли! – добавил он в рацию, обращаясь к своим.
– Я своей дорогой и еду! – огрызнулся фейс. – А вы на дороге встали.
– Тебе что, места мало? – попробовал возмутиться Алексей. Но довыразить мысль не успел.
Страшный грохот заставил вздрогнуть все живое в округе и поднял над домом столб пыли. Вороны, мирно дремавшие на ветках высоких берез по другую сторону дороги, черной тучей взмыли в воздух и стали нарезать над домами широкие круги, оглашая окрестности противным карканьем. Из соседнего двора раздался вой автомобильной сигнализации. Так обычно начинается бомбежка, теракт Аль-Каиды или уплотнительная застройка.
Быков резко повернулся на выразительный звук, свидетельствующий о встрече камня и стекла. М-да… На капоте джипа пристроился внушительный обломок кирпичной стены, а лобовое стекло машины с водительской стороны украсила матовая паутина мелких трещин. Глаза съежившегося на водительском кресле владельца по размеру не уступали фарам. Прямо как у собаки в сказке «Огниво».
Пыль у дома немного осела, представляя взорам очевидцев поистине кинематографическое зрелище. На том месте, где только что находилась входная дверь, зияла темная брешь, и над ней беспомощно болтался металлический лист козырька. Уже без ажурной арки.
Вскоре из бреши появилась на свет божий небольшая, но впечатляющая процессия, сразу вызвавшая мысли о вечном. Возглавлял ее Елагин, увешанный автоматами коллег. Следом, отстав на несколько метров, шествовали Соломин с Репиным, они осторожно несли что-то в ковровой дорожке, ухватив ее за углы. Замыкали процессию отплевывавшиеся на ходу Игорь Звездин и Фарид Моторин. В руке у Моторина был чемодан взрывотехника «Тюльпан». Не хватало только военного оркестра и соответствующей музыки.
Ментовское чутье Быкова не обмануло – захват прошел не по плану, теперь предстоит много-много бумажной работы.
– Ты же сам сказал, что строение капитальное! – громко отплевывался на ходу Солома. – А для капитальных преград этот нужен… который в особо торжественных случаях. Я его и заложил.
– Потому и говорю, что паровоз победил, – огрызнулся Репин. – Причем за явным преимуществом.
– С зарядом славно получилось, – заметил Елагин, подойдя к Быкову и указав подбородком в сторону дома. – От души шандарахнуло. Теперь хозяин туда прямо на машине заезжать сможет… У нас на корабле командир БЧ-2 был, старший лейтенант Красавин. Так тот любил повторять, что настоящий артиллерист неточность стрельбы запросто компенсирует калибром снаряда…
Солома и Репин осторожно опустили свою ношу на землю и развернули ковровую дорожку. Внутри чуть заметно подрагивал телом упитанный стаффордширский терьер.
– Оглушило, видать, – вздохнул Елагин. – Но живой. Дышит… Должен оклематься.
– Рексик… – раздался вдруг тоненький голосок. – Рексик, что с тобой?
Это неожиданным для его комплекции голосом запричитал, приседая возле пса, вылезший из салона хозяин джипа. От первого шока он отошел, но физиономия у него была теперь совсем другая. С более человеческим выражением.
– Так это ваш зверюга, что ли? – покосился на него Анатолий. – А какого ж хрена не лаял, когда мы в дверь стучали?
– Специально молчать приучен, чтобы себя не выдавать. А потом сразу вору на глотку идет. Чемпион Германии!
– А металлической двери по фигу, чемпион ты или просто погулять вышел… Хорошо, кстати, что дверь титановая, а не стальная. Была бы стальная – хана б тогда чемпиону…
– Что ж вы такого пса Рексиком назвали? – угрюмо поинтересовался Быков.
– Рексик – это сокращенно, – пояснил владелец собаки, продолжая ее поглаживать, и с плохо скрываемой гордостью добавил: – А по документам он Макс-Отто цу Гармштадт фон Раксенбург.
Услышав свое имя, «цу Гармштадт» приоткрыл один глаз и вяло завилял обрубком хвоста. Мужики облегченно вздохнули.
– Живой? – протиснулся между спинами собровцев появившийся невесть откуда Никифоров. Румяные щеки припорошило пылью. – Я же говорил, что у этой породы болевой порог гораздо ниже…
Увидев хозяина пса, оперативник неожиданно расплылся в улыбке:
– Ой, здрасьте… Федин?.. Андрей Борисович?
– Ну, я…
– А мы-то как раз за вами! Пройдемте…
– Вы че?! – выпрямился Федин и обвел господ офицеров взглядом окруженного неграми скинхеда. – Какой, на хрен, «пройдемте»? Меня взорвали, так я ж еще и «пройти» должен?!
Он полез в карман за мобильником, но тут на плечо ему легла огромная ручища.
– Брось, братан! – дружелюбно пробасил Соломин. – Поехали. Ей-богу, не пожалеешь. От наших приглашений еще никто не отказывался… А дырка в стене – сама зарастет.