Цепная реакция
Шрифт:
– А-а-а… Это – Лехи Быкова. Забыл отдать.
И то была чистая правда.
– А колготок твой Быков случайно не носит?
Лена демонстративно швырнула комбинезон на пол и вышла из ванной. Анатолий чертыхнулся, отложил бритвенный станок и, проклиная себя за невнимательность, двинулся следом.
– Лен, ну честное пионерское, это Лехин платок… То есть не его, конечно, а его… Графини. Хочешь, давай прямо сейчас ему позвоним!
Жена не ответила. Притормозив возле раковины, она принялась с остервенением тереть мочалкой кофейную чашечку.
– Слушай, да включи ты
– А Быков, значит, теперь на другой работе… – Лена сунула многострадальную чашку в посудомойку, лишь каким-то чудом ее не разбив. – Где женщины имеются.
– Не надо цепляться к словам. Из-за какого-то платка сцены устраиваешь. Отелла-ла-ла… Я же тебе рассказывал: мы его дамочку задерживали, она по делу проходит. А Леха ее отбить задумал. Ну, и поцапались маленько, ясен патиссон. Чисто служебные разборки… А платок во время драки у Лехи из кармана выпал. Я его и подобрал. Вещдок все-таки…
– Поумнее что-нибудь придумай!
Лена отодвинула мужа и рванула в спальню. По пути зацепила стоявший возле двери мольберт, и тот с грохотом рухнул на пол.
– Понаставил тут… Суриков недоделанный. Сарай, а не квартира!
– Лена, – уже возмутился Анатолий, – ты что, дура?
– Да, я дура! – развернулась жена в дверях. – Круглая дура, поскольку волоку на себе весь дом, убираю за тобой, обстирываю тебя и при этом терплю все твои выкрутасы. Но учти, Репин, я ведь могу и поумнеть!
– Да подожди ты! Давай спокойно поговорим, без эмоций…
Из глубины гостиной донеслись звуки сирены. Это взвыл мобильник художника-взрывотехника, поставленный возле телевизора на подзарядку. Репин метнулся к телефону.
Лена презрительно скривилась: опять эта его прыть – резвая реакция на телефонный звонок. Даже когда любовью занимались – стоило раздаться звонку, и процесс мог завершиться в самый неподходящий момент.
– Да?
А может, сейчас ему как раз и звонит та малолетняя дрянь, о которой только что беспокоилась ее мамаша?
– Уже лечу, Николаич! – заверил муж кого-то на том конце провода. – Понимаешь, тут проблемы с машиной. Не заводится чего-то… Сейчас починимся, и лечу. Ленка меня подбросит.
Так вот как он ее называет! Николаич! Что ж, конспирация – издержка профессии.
Супруга выплыла из спальни с непроницаемой маской на лице, уже облаченная в доспехи делового. Ни дать ни взять кельтская воительница Боудикка, готовая дать отпор врагу. В ответ на «Ленка подбросит» мрачно усмехнулась и скрылась в прихожей.
Звук отпираемой двери заставил Репина зажать ладонью трубку.
– Лен, подожди! Пять минут, пожалуйста, я быстро!.. Алло, Николаич! А что за пожар?
– Ты чем меня вчера слушал? Тебя же корреспондент ждет из «Юрьевского вестника». Не позорь службу.
– А, ну да… Я уже!
Швырнув трубку на стол, Анатолий смахнул кухонным полотенцем с физиономии остатки пены и заметался по гостиной в поисках брюк. Брюки обнаружились довольно быстро. Под стулом.
На ходу толкая ногу в штанину, Репин подскочил к окну и распахнул створку.
– Лен, две минуты!!!
Но черный «лэндкрузер», подмигнув сигналом поворота, уже выезжал со двора.
Перед заветной дверью Анатолий Викторович Пикассо небрежно взъерошил волосы, изобразил на лице служебное рвение и постучал.
– Заходи! – прогрохотал шеф.
Представ пред начальничьи очи, Репин хотел было бодро, по уставу, доложить о своем прибытии – марку следовало держать, особенно если прокололся, да еще в присутствии представителя прессы. Но, едва раскрыв рот, он осекся и застыл на месте, словно почуявший лисью нору фокстерьер.
За столом, напротив Кленова, сидела совсем еще молоденькая – лет двадцати, не больше – девчушка. Какая натура! Гостья была облачена в полупрозрачную блузку, демонстрируя миру упругие полушария верхней половины. А короткая юбчонка эффектно подчеркивала впечатляющие достоинства половины нижней. Ножки – что надо. Произведения искусства. Рисуй – не хочу. Произведения искусства были при этом аппетитно закинуты одна на другую. Контрольный выстрел ниже пояса. Сто граммов тротила. Взрыв гормонов.
Перехватив встречный оценивающий взгляд натуры, взрывотехник опустил глаза в пол. И почему-то вспомнил Ленку – как они познакомились. Ты помнишь, как все развивалось. Все было впервые и вновь… И не было пилежки и выяснения отношений. Она – красивая и желанная. Не женщина – девушка-мечта. Вот это был настоящий взрыв гормонов – какой там тротил. Самый что ни на есть пластид! Может, те же сто граммов, но рвануло бы так, что хрущевка, где они встретились, могла превратиться в груду обломков. Объект и не подозревал об этом. В смысле, Ленка. Поначалу. Потом-то, конечно, ее тоже зацепило. Недаром говорят, любви безответной не бывает. Девушка-мечта, сама не подозревая, попала в эпицентр его эмоций, а дальше – дело времени. Конфетно-букетный период занял ровно две недели – когда нельзя оторваться друг от друга, в головы естественно приходит мысль – причем в их случае она пришла почти одновременно – быть вместе. И они – стали. По всем правилам, включая заунывную песнь регистраторши в загсе. Правда, загс был месяцев через пять после знакомства. А через какое-то время после марша Мендельсона началось… Куда уходят чувства, в какие города? Нет, он Ленку по-прежнему любил, не изменял, хотя на девушек, как любой нормальный мужик, поглядывал. Иногда даже при ней. Ну и что? Он же ей не запрещает на мужиков смотреть? Это не измена! А она? Из-за каждой ерунды истерика. Подумаешь, платочек, подумаешь, кастрюля немытая.
– Здравия желаю! – просипел Анатолий. Получилось не бодро.
– И вам не хворать… – откликнулся Кленов. – Явился, слава богу! Я тут, понимаешь, перед корреспондентом расстилаюсь, про романтику службы да про суровые будни… А капитан Репин, герой будущего репортажа, на эту самую службу опаздывает почти на час.
– Я без злого умысла, а только службы для. Готовился к интервью, – нашелся Репин и, стараясь смотреть гостье исключительно в глаза, приветственно кивнул: – Здрассьте!