Цепная реакция
Шрифт:
– Фотожоп… Вот дятел… – выругался он и, отобрав удостоверение, громко, с плохо скрываемой злостью в голосе выпалил: – Словом, так! У меня нет загородного дома, нет фирмы, нет денег, нет вообще ни фига! И этот чертов джип тоже не мой! Я – обычный капитан милиции с окладом в девятнадцать тысяч рэ, живущий с матерью в двухкомнатной квартире! Я ни черта не смыслю в живописи, терпеть не могу музеев и ненавижу Рубенса с его целлюлитными уродами и уродками! И очки не ношу! А теперь – расскажи о себе. Только правду!
– Леш, ты что?.. Я от тебя ничего и не скрывала…
Через
– Здравствуйте, Алексей Романович! Снова решили навестить?
– Отставить, дядя Жора. Комедия окончена.
– Да? – простодушно удивился тот. – Ну, тогда здорово! Какими судьбами?
– Нам бы переговорить… И бинт поищи. Или пластырь. Вся башка в краске…
– Да ради бога. Кабинет его светлости в вашем распоряжении…
Леха за руку повел подозреваемую на допрос и очную ставку с самим собой.
– Между прочим, усадьбу эту тоже не я восстанавливаю, – хмуро заметил он, распахивая перед задержанной дверь. – Но она действительно Стропилинская. Дядя Жора не врет.
– И что теперь прикажете делать? В розыск его объявлять? – Кленов по очереди посмотрел на Бухарова и Репина, сидевших напротив него по другую сторону стола. – Мобильник отключен, дома его нет, а участница банды скрылась вместе с ним на его же машине…
– Машина не Лехина, – напомнил Репин, потирая колено.
– Ага, нам еще и угона не хватает! Для полного счастья… Оружие у него есть?
– Он сам оружие.
– Иван Николаич, он сейчас в таком состоянии, что любую глупость выкинуть может, – порадовал Бухаров. – Значит, чем скорее твой Быков появится в этом кабинете, тем меньше головняка будет у нас в перспективе… Давайте сообща прикинем, куда он мог направиться. Дача, к примеру, у него есть? Или еще какое место, чтоб подальше от посторонних глаз?
Кленов посмотрел на художника:
– Вы же с Быковым лучшие друзья… Что скажешь?
– Нет у него дачи. И не друг он мне больше, а жопа в форме.
– А кроме дачи? Родня в области или что-нибудь в этом роде? Жена бывшая?..
– Вот именно к бывшей жене они и поедут… Уж как она обрадуется…
Кленов прекратил задавать глупые вопросы ушибленному подчиненному и снова повернулся к Бухарову:
– По задержанным что?
– Работаем. Жаль, старший удрал… Но личность установили. Миронов Станислав Петрович, тридцать четыре года. В прошлом – сотрудник ОМОН. Четыре командировки на курорты Северного Кавказа. Был на хорошем счету, имеет награды. Но из последней командировки, три года назад, привез сувениры. Хотел толкнуть и спалился. Уэсбэшники подсуетились… Дело, правда, потом прекратили, но из органов парня турнули. А на гражданке связался с братвой. Разок задерживался по вымогалову, но не доказали. Потом от братков откололся, но собрал собственную бригаду. Людишек из его гвардии уже разговорили. Ваш Солома постарался, пока везли. В общем, строительная компания и музей – их работа. А про самого Мирона они говорят, что мужик он непростой. Себе на уме и со связями. Другой бы на его месте давно на шконку угодил, а этот всякий раз соскакивает… Не удивлюсь, если он всплывет где-нибудь в Лондоне или Норвегии.
– В районе поселка надо было его брать, не дожидаясь Лондона, – заметил Кленов. – У него другого пути не было, как на трассе попутку ловить. Железная дорога – за рекой. Вот трассу и надо было перекрывать.
– И кого тормозить? Мы его до сих пор в лицо не знаем.
– Да куда бы он делся, в форме-то?
– Они под форму всегда гражданку надевали… Данные его тачки мы гаишникам передали, но вряд ли он на ней кататься рискнет.
– А кто наколку на дом антиквара дал, ребятки не сообщили? – уточнил побитый художник.
– Дружно валят на Миронова. Так что дальнейшее будет зависеть от его показаний. Правда, для этого его сначала найти надо…
Бухаров глянул на живописца с усмешкой:
– Ну, а ежели в корень посмотреть, так ты сам наколку им и дал. Ван Дейк… Готовься сесть за соучастие. Наша справка: совершение преступления по неосторожности не освобождает от уголовной ответственности.
Раненный в голову киянкой олигарх Быков ходил из угла в угол по графскому кабинету, в центре которого сидела на табурете подозреваемая во всех тяжких Вика. Она утирала слезы, словно только что почистила тонну лука. И пыталась доказать свою невинность. Или, грамотнее сказать, невиновность.
– Леш, он бы Ритку изуродовал… Ну, что мне делать было? И я ж тебя не знала тогда… Близко…
– У-у-у!.. – зарычал искусствовед и выпустил пар, вмазав кулаком по колонне у входной двери.
Колонна недовольно загудела, и откуда-то послышался шорох осыпающейся штукатурки.
– Ладно, черт с ним, с музеем… А на дом тоже из-за Ритки навела?!
– Какой дом?
– На мой! В смысле – не на мой, а… Где коллекция орденов!
– Да ты что, Леш? Я не наводила… Клянусь… Чем хочешь клянусь!
– Ну да! Они про эти ордена, наверно, в газете прочитали…
Вика собралась возразить, но вдруг, вспомнив о чем-то, посмотрела на Быкова словно на Ленина, вышедшего из мавзолея на вечернюю прогулку.
– Боже!..
– Обозналась. Я по другому ведомству…
– Я ж Ритке рассказывала… Про ордена. И про антиквариат советский. И про сейф…
– Зачем?
– Ну, так… Болтали просто… Она все про тебя расспрашивала. Я же не думала, что… А Ритка потом, наверное, Стасу и выложила… Леш, а что ей будет?
– Электрический стул в газовой камере! – раздраженно бросил Быков, но, взглянув на перепуганную Вику, сдержался. – Смотря по тому, что Стас скажет… Ты не о сестре, а о себе лучше думай! За музей по-любому отвечать придется.
– Лешенька… Прости меня, пожалуйста… Миленький мой… Прости!
– Ну, тихо, тихо… Не плачь…
Леха хотел достать ее платок, но обнаружил, что карман оторван в схватке с лучшим другом.
Но, самое странное, сейчас он не испытывал к Вике никакой злости. И даже если бы она сейчас вот заявила, что дала наколку лично, из корыстных побуждений, злость не появилась бы. Ну – так, легкая обида. Прав лучший друг, любовь контузит сильнее гранаты. И опережает самую быструю пулю. И с этим ничего не поделать. Умом понимаешь, а вот другими местами – не очень.