Цепной Пес Самодержавия
Шрифт:
– Посмотри в спальне. Может, найдешь что-либо похожее на веревки, а я пока здесь пошарю.
Веревок не было, но их заменителем стали две простыни, которые я нарезал на длинные и широкие ленты и привязал ими «английского бульдога» к креслу. Пашутин тем временем занимался обыском в гостиной, вытаскивая ящики из шкафов и простукивая стенки. В стене за комодом ему удалось обнаружить секретную панель, из-за которой он извлек деньги, пару пистолетов и несколько блокнотов. Перелистав один из них, тихо присвистнул. Поймав
– Нам крупно повезло, – после чего взял портфель и сложил в него все найденные бумаги, документы и оружие, затем нагнулся над усатым агентом, уже пришедшим в себя, и спросил что-то по-английски.
Тот зло и хрипло ему ответил. Подполковник выпрямился и перевел мне его ответ:
– Говорит, что ничего не знает.
– И что дальше?
– Да черт с ними!
Потом разведчик отошел в сторону, какое-то время любовался багровым и мокрым от пота толстяком, привязанным к креслу, в окружении трех, лежащих на полу, связанных тел и вдруг неожиданно рассмеялся. Весело и заразительно. Я удивленно на него посмотрел:
– Чего тебя так разобрало?
– Да я уже давно мечтал дать хорошего пинка под зад заносчивым бритам!
Чарльз Локкерти, уже три десятка лет служивший тайным целям Англии, не помнил подобного провала, а уж тем более не мог подумать, что подобное случится с ним самим. Он уже понял, что провалить их явку мог только агент Джон Богард, оставшийся в отеле. Только как они смогли выйти на опытного и не раз проверенного в деле разведчика? Что они с ним сделали, чтобы он заговорил? Или обошлись так жестоко, как сейчас с Эдвардом Райли?
«Скорее всего, так оно и было. Но что мне теперь сказать в Лондоне? Эти головорезы нашли мои записи. Список информаторов, денежную книгу, по которой им платились деньги, инструкции… Это не просто провал! Это настоящий разгром, после которого остается только один способ стереть позор – застрелиться!»
Кровь ударила британцу в голову. Виски заломило, перед глазами поплыли цветные пятна, а в ушах зашумело, но неожиданно раздавшийся смех привел его в чувство.
Наглый русский бандит смеялся, потом он похлопал по портфелю с бумагами и спросил на чистом английском языке:
– Как вам такое понравится, мистер?! Это будет очень большой дипломатический скандал! Не скоро вы, островитяне, отмоетесь от этой грязи! Ох, нескоро!
– Вы дикари. Тупые, грязные дикари, – старший агент даже не сказал, а устало процедил сквозь зубы эти ругательства. У него просто не было сил на проявление каких-либо эмоций, и поэтому, чтобы подчеркнуть свое исключительное презрение к этим бандитам, он произнес эти слова по-русски.
– Вот как ты заговорил, брит! Интересно! Тогда кто вы в таком случае? Впрочем, можешь не отвечать, мне и так все понятно! Вы, просто наглые воры! Или ты так не считаешь, мистер?
Отрицать очевидное не было смысла, поэтому Локкерти только и оставалось, что изобразить всем своим видом презрение и надменность по отношению к наглым русским бандитам, хотя на душе у него бушевал самый настоящий шторм.
Выйдя из конспиративной квартиры английской разведки, мы шли, пока не увидели извозчика. Не успел кучер остановить лошадей у гостиницы, как из дверей с вещами вышли Татищев и Фонарин, после чего мы, со всеми мерами предосторожности, переехали в новый отель, расположенный в противоположной части города. За неделю, пока шли предварительные переговоры, мы меняли место жительства еще дважды.
Когда наш поезд отходил от станции, мне в глаза бросились остроконечные шпили с крестами какой-то церкви, и я вдруг подумал, что, пробыв почти две недели в столице другого государства, толком так ничего и не видел. Здесь, в Стокгольме, мне, наверно, много раз пришлось проходить мимо исторических мест и старинных соборов, имевших многовековую историю, но у меня на это просто не было времени, хотя бы потому, что его не было даже на нормальный, полноценный сон. Я был занят только тем, что следил, охранял, прятался.
Вместе с другими встречающими лицами на вокзале нас неожиданно встретил Мартынов, причем уже в звании генерал-майора.
– Господа, у меня для вас хорошие новости.
– Пока я вижу, что хорошие новости коснулись только самого господина Мартынова, – пробурчал несколько уязвленный неожиданным повышением своего приятеля Пашутин.
– Миша, я тебя не узнаю! Ты завидуешь?! – хитро улыбаясь, спросил его Мартынов.
– А ты как думал! Мне тоже хочется ничего не делать, сидя в генеральском кабинете и поплевывая в потолок!
– Думаю, господа, что всем нам теперь не скоро выпадет такое время! – посерьезнел лицом Мартынов. Увидев наши вопросительные взгляды, вдруг неожиданно предложил: – Знаете что, едемте прямо сейчас к Сергею Александровичу. Там я вам все расскажу.
– Ко мне? – несколько удивился я подобному предложению.
– К вам, так как у вас нам будет удобнее всего. И не волнуйтесь насчет продуктов, все, что надо, у меня здесь, в машине.
Мы переглянулись с Пашутиным. Что тут еще скажешь?
– Поехали!
Новости действительно оказались хорошими. Оказывается, когда мы сели в поезд, едущий в Стокгольм, в этот самый день, в Петербург, по вызову государя, прибыл Мартынов. Его предложения по изменению работы политического сыска настолько понравились царю, что в столице его ждало новое звание, а к нему – новая должность вице-директора департамента полиции.
– Новые инструкции и наставления уже прорабатываются специальным комитетом при Министерстве внутренних дел.
При этих словах я тяжело вздохнул. Мартынов сразу напрягся.