Цепной щенок. Вирус «G». Самолет над квадратным озером
Шрифт:
— Во что вы не верите? — отозвался, как эхо, его голос.
— Я не верю, что вам это нравится…
— Что мне нравится?
— Так жить! Вы лжете, не знаю, себе вы лжете или мне, но так не бывает!
Она начала замерзать и разогревалась, ускоряя движения своих рук. Она направлялась к берегу. В темноте на фоне черно-звездного неба заплясали живые язычки костра. Кто-то развел огонь. За огнем, казалось, лежало такое же огромное темное пространство, как и за стеной.
Ли отплевывала воду. Ей хотелось уже поскорее выйти на берег, на твердую почву, она вдруг ощутила
— Как водичка? — спросил Ник.
— Кайф! Дай полотенце…
Ник вынул из сумки, оставленной Арчилом, одно из полотенец и покрутил его в руках.
— Накинь… Накинь на спину… Накинь, холодно!
Свет костра оттенял ее тощую фигуру. Торчали лопатки. Зубы Даши мелко дробили, помада криво размазалась по скуле. Ник накинул полотенце на спину девицы.
— Благодарю! Это Наташка придумала, с платьями, а Арчик привез, — сказала она уже весело, щелкая зубами. — Были такие большие круглые коробки из розового картона… — Она протягивала тонкие пальчики к приплясывающим языкам пламени. — Красиво, да?
— Красиво!
— Ты думаешь, он кто? — она скосила глаза. В глазах отражался костер.
— Кто?
— Арчик. Он, между прочим, офицер КГБ.
— Нет никакого КГБ! — сказал Ник. — Отменили его.
— Ну, я не знаю, чего он там офицер, но офицер. Самый настоящий, у него на втором этаже в спальне форма на плечики повешена.
Ник посмотрел на воду. Уже недалеко от берега можно было различить две головы: голову матери и голову хозяина дома.
— Нравится тебе?
Девушка отрицательно покачала головой. Вторая девица выбралась из воды. Дарья Петровна вытянула из той же вместительной сумки махровый халат и накинула его.
— А мне нравится, — сказала Наташа, так же растираясь полотенцем. — Я чувствую такие взгляды на своей голой спине! Мне нравится, что в любую минуту могут убить!
— Убить?
— Они нас ненавидят! — Наташа зубами не щелкала, и вообще, теперь стало заметно, что она значительно толще своей подруги. — Арчила как грузина ненавидят, а нас — как русских блядей. — Она также облачилась в халат и присела у огня на корточки. Она водила плоскими ладонями прямо в пламени.
В дом вернулись молча. В сумке нашелся халат и для Ли. Темные мягкие полы волочились по песку, такой он был длинный. Арчил одеваться не стал, только сделал несколько быстрых приседаний возле костра, несколько резких бросков руками. Платья, туфли и зонтики бросили у моря. Дарья Петровна объяснила, что барахло утром принесут.
— Здесь за деньги все принесут, — сказала она. — Сволочи! Продадут тебе арбуз, глядя в глаза… Вырежут треугольничек для пробы, а потом тем же ножом и зарежут!..
Им отвели две смежные комнаты на втором этаже. Комнаты были совершенно одинаковые, уже наполовину отделанные. Здесь были шторы на окнах и обои на стенах, но мебели никакой. В одной комнате, правда, стояла кровать, в другой просто постелили на пол одну на другую две перины.
Когда Арчил вышел — по неструганым
— Ты что, сын? — спросила Ли. Ник молчал. — Ничего не произошло! — сказала Ли строгим голосом и, протянув руку, взяла его за подбородок. — Ну чего ты, сын? Что ты подумал? — Ник покивал, стряхивая ее руку. — Ты действительно обо мне так думаешь?
— Ма, — сказал он тихим голосом. — Ма, там в Афоне меня заперли и хотели убить… Это было так долго.
Она кончиками пальцев погладила его по голове.
— Может быть, ты просто испугался темноты. Помнишь, как было в детстве… У маленьких мальчиков всегда очень долго тянется время…
— Ты думаешь, просто детские ощущения?..
Он уже успокоился, он уже перестал ревновать. Но он все еще не открывал глаз. Пальчики Ли бродили по его волосам, и это было очень приятно.
— Давай договоримся, — сказала Ли. — Мы с тобой спасаем твою девушку. Вот что главное. Больше ничего нет.
— Разве это главное?
— Всегда нужно определить направление. Вне зависимости от конечной цели направление нужно видеть.
Она вышла. Комнаты соединялись дверью. Ли закрыла за собой эту дверь, щелкнул маленький засовчик. Было слышно, как она легла. Где-то внизу, в первом этаже хохотали наперебой пьяные девицы. Ник сел на полу и вынул дневник.
«Сперва меня поразил ее цинизм (уж никак не ожидал в ней подобного), — записал он. — Но теперь я только рад.
Мы не догнали Миру в гостинице. Ее увезли прямо из-под носа. Добраться до турбазы, вероятно, можно по берегу… В любом случае мы попробуем довести игру до конца. Мать права, нельзя озабочиваться ни одним вопросом серьезно… Мы должны идти, как в шахматной партии. Мы должны идти легко».
9
Зонтики, платья и туфли лежали грудой внизу на столе, прямо на красной скатерти, кто-то собрал все это барахло рано утром, а может быть, ночью и по заведенному здесь порядку принес. Арчил сбросил все это на пол. Вместо барахла на столе появился большой кофейник и три чашки, хозяин выглядел таким же свежим и бодрым, как и накануне.
— Пойдете налево вдоль моря… — объяснял он, прихлебывая кофе и на этот раз обращаясь уже только к Ли. — Там болота, не свернешь. Во время прилива там вообще не пройти…
Кофе был мерзкий. И сделав только один большой глоток, Ник с отвращением подумал о спящих где-то здесь в доме пьяных девицах. Подумал, что этот грузин развлекался с девочками, вероятно, почти до самого утра, но вот он, веселый, объясняет, как пройти на турбазу, подмигивает матери, а шлюхи не могут разлепить пьяных глаз даже для того, чтобы сварить своему хозяину приличный кофе.
— Напрасно вы в это полезли! — сказал он, протягивая Ли один из зонтиков. — Но я вас понимаю… Каждый развлекается, как хочет!