Церковная старина в современной России

Мусин Александр Евгеньевич

Инструкция, о подготовке которой патриархийные функционеры любили публично упоминать, так и не была принята в повседневную церковную жизнь, а сам факт ее составления был расценен частью московского духовенства как следствие «заговора» темных сил с целью поставить Церковь под контроль чуждому ей элементу.

В ноябре — декабре 1994 г. в Москве состоялся очередной архиерейский собор, уделивший много внимания вопросам собственности и культуры [234] . Было принято Определение «О взаимоотношении Церкви с государством и светским обществом на канонической территории Московского Патриархата в настоящее время». Здесь говорилось о необходимости разработать и принять закон и подзаконные акты, обеспечивающие верующим возможность богослужебного использования святынь и реликвий, являющихся памятниками культуры, без ущерба для их сохранности. В явном диссонансе с этим благим пожеланием оказалась жалоба патриарха на то,

что новые тексты охранных договоров, которые регламентируют использование переданных храмов, похожи на документы «времени антицерковного законодательства» и существенно ограничивают возможности реконструкции и реставрации памятников православной старины. Было заявлено, что эти договора нуждаются в пересмотре в срочном порядке.

234

Из доклада на Архиерейском соборе РПЦ 29 ноября 1994 г. // Алексий II, Патриарх Московский и всея Руси. Церковь и духовное возрождение России. Слова, речи, послания, обращения 1990–1998. М., 1999. С. 52.

Сравнение охранных договоров с «антицерковным законодательством» выглядело несколько странно. Существовавшая в это время типовая форма была принята еще до перестройки и не разделяла памятники на культовые и светские. Так, пункт 5 охранного обязательства говорил о недопущении использования территории памятника под новое строительство и хозяйственные нужды, запрещал пристройки и переделки как снаружи, так и внутри, а также земляные работы. Пункт 6 не допускал побелку и покраску стен, несущих на себе художественные элементы. Пункт 15 требовал, чтобы все искажения памятника немедленно ликвидировались за счет самого пользователя. Нарушение договора предполагало выплату финансовых неустоек. В случае угрозы памятнику со стороны пользователя он, согласно пункту 18, мог быть изъят со взысканием ущерба в размере стоимости работ. Пункт 17 предполагал, что если использование памятника создает угрозу для сохранности находящихся здесь произведений монументальной живописи и других произведений искусства, то надзорный орган вправе предложить пользователю изменить характер использования памятника, а пользователь обязан выполнить это предписание.

Подобная претензия объяснима лишь тем, что в это время религиозные организации активно принялись приспосабливать храмы к собственным нуждам и вкусам, воспользовавшись для этого финансовыми возможностями и попустительством власти. Это вступило в противоречие с общественными интересами, заключавшимися в сохранении подлинного облика отечественной культуры, и подписанными самими архиереями охранными договорами. Требование соблюдать закон и уважать общество, в котором Церковь осуществляет свою миссию, было объявлено очередным «гонением на Церковь».

В 1995 г. конфликтные ситуации, связанные с передачей памятников культуры патриархии, практически не возникали. Это было связано с появлением Комиссии по вопросам религиозных объединений при Правительстве РФ и особенностями регламента ее неторопливой работы. Еще 6 мая 1994 г., со ссылкой на распоряжение Президента № 281, Правительство издало постановление № 466 «О порядке передачи религиозным объединениям культовых зданий и иного имущества религиозного назначения, относящихся к федеральной собственности». Согласно документу, полномочия по решению проблем передачи были вручены новому коллегиальному органу. 9 июля 1994 г. было утверждено положение о Комиссии, которую возглавил заместитель Председателя Правительства Юрий Яров. Стоит отметить, что, согласно постановлению, имущество религиозного назначения, обладающее правовым статусом памятника культуры, не передавалось религиозным организациям в собственность. Однако целый ряд культовых памятников, находившихся в региональной собственности, уже были обращены в частную собственность еще в период действия первоначальной редакции Указа Президента от 26 ноября 1994 г. № 2121 «О приватизации в Российской Федерации недвижимых памятников истории и культуры местного назначения». Минкульт выступил тогда против приватизации религиозных объектов, предвидя конфликт с патриархией, и добился 20 января 1997 г. внесения в текст Указа соответствующих изменений. Однако еще 20 февраля 1995 г. Указ Президента № 176 утвердил перечень объектов исторического и культурного наследия федерального значения. Это породило новые споры между федеральным центром и регионами по вопросу распоряжения объектами культурного наследия, отразившиеся впоследствии и на взаимоотношениях епархиальных структур и учреждений культуры.

Коллегиальное решение вопроса о передаче церковной собственности религиозным организациям показалось некоторым обременительным и неэффективным. Процедура, предполагавшая предоставление исторических справок и соответствующих рекомендаций Минкульта и Минимущества, была признана громоздкой. Ее отмене способствовали и трудности ведомственного учета передаваемых храмов. Новое постановление Правительства № 248 от 14 марта 1995 г. предполагало, что передача будут осуществляться на основе соответствующих приказов Министерства

культуры и распоряжений Министерства имущества. На комиссию выносились лишь спорные вопросы. 21 июня 1995 г. был издан приказ Минкульта № 442 о процедуре передачи религиозным организациям памятников культуры в безвозмездное пользование.

Однако подобная практика требовала общероссийской правовой базы, где были бы прописаны права и обязанности религиозных объединений. К этому времени нормы принятых законодательных актов находились в противоречии с действующим в России законом об охране памятников культуры 1978 г. В декабре 1995 г. в Государственную думу был внесен проект нового акта, разработанный Министерством культуры. Однако эффективное рассмотрение закона было блокировано появлением амбициозных альтернативных проектов, подготовленных комитетом по культуре Госдумы и ВООПИК.

К этому времени складывался и новый, вполне меркантильный аспект возвращения патриархии церковных памятников и их реставрации, в котором могли быть заинтересованы некоторые чиновники. 17 июня 1995 г. было разослано циркулярное письмо Министерства культуры № 01–145/16–14 «Об опыте организации службы заказчика в религиозных организациях» за подписью замминистра В. Демина. Во исполнение решения правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений от 7 июня 1995 г. Министерство обобщило существующий опыт и рекомендовало его к повсеместному использованию. В основе положения о едином заказчике лежало постановление Госстроя СССР от 2 февраля 1988 г. К его функциям относились заключение договоров-подрядов, планирование подрядных работ, контроль за ходом работ и их приемка.

Такая единая служба заказчика при ремонтно-строительном управлении патриархии существовала до 1 января 1992 г., пока практика отчислений от епархиальных управлений в Москву с последующим централизованным распределением средств не была упразднена. Новая структура была создана к 2000 г. Служба единого заказчика московской патриархии в то время оказалась представлена ООО «Стройтехнопром XXI». Именно оно устраивало торги и определяло подрядчиков для производства ремонтно-реставрационных работ на федеральных памятниках, находящихся в пользовании у патриархии. Так, в 2003 г. общая сумма заказываемых работ на 82 объектахза счет федерального бюджета согласно целевой программе «Культура России 2001–2005 гг.» составила 62 110 000 рублей [235] . Основным критерием при выборе победителя была объявлена «минимальная стоимость работ, подтвержденная сметным расчетом».

235

http://gostorgi.ru/123-526.htm

При таком подходе к реставрации можно было не ожидать бережного отношения к историческому облику памятников церковной старины, а также использования реставрационных методик и аутентичных материалов. Подобный прагматизм не был сочтен оскорблением чувств верующих и препятствием к удовлетворению религиозных потребностей.

Однако существование единой службы заказчика в патриархии, предположительно, породило и проблемы иного рода. В июне 2005 г. министр культуры Александр Соколов в эфире ТВЦ фактически обвинил главу ФАККа (Федеральное агенство по культуре и кинематографии, упраздненное в 2008 г.) Михаила Швыдкого и его подчиненных в коррупции. Было заявлено, что в Министерстве «процветало взяточничество на всех этажах», а нынешнее агентство по кинематографии «коррумпировано и погрязло в откатах». В результате в суд было подано два иска о защите чести и достоинства — от самого агентства и от его руководителя. В сентябре, после соответствующих рекомендаций из Кремля, оба чиновника отказались от взаимных претензий. Однако, по сообщению ряда информаторов, факт существования «отката» в размерах от 10 до 17 % от финансирования реставрации храмов из федерального бюджета подтверждался некоторыми архиереями, епархиальным духовенством, проектировщиками и исполнителями работ и чиновниками на местах, связанными с такой целевой реставрацией.

Можно предположить, что централизация существующего заказа на подобные работы, идея которой возникла еще в 1995 г., была непосредственно связана с финансовыми интересами определенных чиновных кругов. Одной из форм удовлетворения таких интересов, судя по всему, становится осуществление искусственных проектов. Так, в 2006 г. в Новгородской епархии появился амбициозный план воссоздания колокольни Георгиевского собора в Старой Руссе. Несмотря на наличие необходимых согласований и намерение епархии провести весь цикл предварительных исследований, проект, существенно меняющий городскую среду и закрывающий вид на собор, не был вынесен на общественные слушания. Непосредственную заинтересованность в его реализации проявили единая служба заказчика патриархии, объединение «Межрегионреставрация» и руководство территориального управления Росохранкультуры в Северо-Западном округе, которое непосредственно выезжало на место предполагаемого строительства. Именно эти структуры порекомендовали епархиальному управлению дорогостоящее «воссоздание» утраченного ансамбля вместо необходимой приходу простой деревянной звонницы…