ЦЕЗАРЬ АВГУСТ

Гай Октавий Фурин, именовавшийся с 44 г. до н. э. Гай Юлий Цезарь Октавиан, с 40 г. до н. э. Император Цезарь и с 27 г. до н. э. Император Цезарь Август, сыграл в жизни стран и народов средиземноморского мира исключительную роль. Приняв, несмотря на возражения родственников, наследство своего приемного отца, знаменитого диктатора Гая Юлия Цезаря, он в возрасте девятнадцати лет в кризисной ситуации вступил на арену политической борьбы и сумел переиграть неизмеримо более политически опытных, влиятельных и популярных противников. Придя к власти,

он добился прекращения опустошительных гражданских войн, водворил мир, спокойствие и порядок. Утверждая свое непререкаемое господство, он сумел найти такую форму единовластия, что оно могло быть провозглашено восстановленной республикой и действительно выглядело таковой. В отличие от Суллы и Цезаря он никогда не именовал себя диктатором и не стремился к одиозному в глазах римлян царскому титулу. Его власть осуществлялась как выполнение республиканских магистратур или функций, сопряженных с ними; по идее она основывалась на его личном авторитете влиятельнейшего гражданина и первоприсутствующего в сенате, на том, что он стал патроном всех италиков, т. е. всех римских граждан, принесших ему клятву клиентской верности. Он желал казаться – и сделал для этого все возможное – не «господином», а первым среди равных. Мир внутри Римского государства, установленный Августом, просуществовал почти два столетия; государственный строй, созданный им и постепенно эволюционировавший к неприкрытой самодержавной монархии без фиговых листочков республиканской «реставрации», – около трех столетий. Человек, которому удалось добиться таких результатов, мог быть кем угодно, но только не посредственностью, хотя этому очень ловкому, очень трезвому, очень осторожному, очень скрытному холодному прагматику сильно повредило во мнении современников и потомков соседство с блестящим Цезарем, чьим приемным сыном, наследником и продолжателем он стал.

Понятно, что созданный Августом политический режим явился прямым следствием социально-политического развития римского общества и всего средиземноморского мира, развития, которое вело – в интересах зажиточных слоев общества, крупных земле-и рабовладельцев, торговцев, хозяев ремесленных мастерских – к установлению твердой власти, способной обеспечить необходимые им стабильность и порядок. Август хорошо понимал, в чем состоят объективные потребности выдвинувших его классов и социальных групп, и не только действовал в их высших интересах, но и нашел, как сказано, ту форму, в которой фактическая монархия его самого и его преемников оказалась приемлемой для широких слоев римского народа. Сенатская оппозиция, выражавшая недовольство отдельных аристократических родов и группировок режимом личной власти Юлиев-Клавдиев, не имела удовлетворительной альтернативы порядку, установленному Августом, и была в целом изолирована. Все верхушечные перевороты I – II вв. н. э. заканчивались появлением нового правителя, иногда действовавшего в соответствии с пожеланиями сената, иногда беспощадно истреблявшего оппозицию. На основы созданного Августом государственного строя они не посягали.

Деятельность Августа знаменовала собою конец одной эпохи римской истории (период Республики) и начало другой (период Империи; более точно: режима Принципата). Это переходное время привлекало и привлекает внимание не одного поколения исследователей. Их интересует процесс развития, приведший к столь радикальным переменам, природа последних, их характер, основы нового государственного устройства, содержание полномочий и существо власти правителя, римские политические партии и группировки, люди, делавшие историю, в особенности Цицерон, Помпей, Цезарь, Антоний и Август. Заметное влияние на историографию, посвященную интересующей нас эпохе, оказали такие события, как Великая французская революция и диктатура Наполеона, становление Германской империи и в особенности Великая Октябрьская социалистическая революция. Появилась тенденция усматривать прямые аналогии между событиями римской истории конца Республики и начала Империи и фактами новой и новейшей истории, наблюдать вторые через призму первых, и наоборот. В процессах, приведших к установлению имперского режима, видели социальную революцию, аналогичную революциям Нового времени. Наиболее детально и последовательно это воззрение разработал Р. Сайм.* (*Syme R. The Roman Revolution. Oxford, 1939.) Эпоху Гражданских войн он изображает как период революции, а Августа – как вождя революционных масс. Новая политическая структура возникла в результате обмана и кровопролитий, насильственного захвата власти и перераспределения собственности «революционным лидером». Однако вне зависимости от субъективных намерений и политических убеждений историка (Р. Сайм – враг революции) краеугольным камнем подобных построений является обывательское представление о революции как только о насильственном перевороте с неизбежными нарушениями порядка и законности, экспроприацией и отстранением от власти одних, выходом на авансцену других. Между тем революция, как бы ни воспринимали события ее современники и непосредственные участники, имеет своим содержанием прежде всего и главным образом коренное преобразование производственных отношений в соответствии с достигнутым уровнем развития производительных сил и на этой основе создание нового общественно-политического устройства, в том числе и организацию власти. Политический переворот, связанный с именами Цезаря и Августа, явился разрешением кризиса римского общества, но в рамках существовавших производственных и общественных отношений, а потому не может считаться революцией в собственном смысле слова.

В современном антиковедении репутация Августа кажется раз и навсегда установившейся: это виртуоз лицемерия, постоянно приспосабливавшийся к изменявшимся жизненным обстоятельствам; это посредственность, подхватывавшая и усваивавшая чужие идеи и лозунги, действовавшая под влиянием действительно крупных людей, таких как Агриппа или Ливия; это расчетливый политик, неуклонно стремившийся к достижению единовластия и выбиравший для достижения своих целей наиболее действенные средства. Проявляющий в начале своей карьеры чудовищную, часто не вызывавшуюся необходимостью жестокость, Август воспитал в себе осторожность и милосердие, сделавшие его популярным в различных слоях общества. Бездарный полководец, Август проявлял большую политическую проницательность, хотя и не мог выдвигать новые политические идеи. Хороший организатор, он сумел набрать себе первоклассных помощников. Не возвышаясь по своему духовному развитию над средним уровнем римской аристократии, усвоив модные неверие и скептицизм, Август пришел к насаждению староримской религиозности и «отеческих нравов». Порочный сластолюбец, он научился со временем держать себя в руках.

Ниже будет сделана попытка выяснить, насколько эти ходячие характеристики соответствуют реальному положению вещей. Пока же заметим следующее. Август был не только порождением своей эпохи, но и ее воплощением; он был человеком, оказавшимся вовремя на своем месте. Его общественно-политическая деятельность полностью соответствовала требованиям эпохи, именно ему принадлежат оптимальные решения общественных, социальных проблем Римского государства, и именно поэтому Август как общественный, политический, государственный деятель превосходит своих современников – не только таких, как Помпей или Антоний, но и таких блестящих людей, как Цицерон или Цезарь. И если споры об Августе в значительной степени утратили свою злободневность, они все же остаются научно актуальными, и попытка еще раз проследить жизненный путь этого человека кажется небесполезной.

Итак: Гай Октавий Фурин родился…

Гай Октавий Фурин родился в Риме (Кассий Дион 1 ошибочно: в Велитрах) в скромном доме у спуска с Палатина («К бычьим головам») перед восходом солнца за 9 дней до октябрьских календ в 691 г. от основания Рима, в консульство знаменитого оратора, философа, политика Марка Туллия Цицерона и, конечно, гораздо менее заметного, но в свое время известного римского государственного деятеля Гая Антония Гибриды, иначе говоря, 23 сентября 63 г. до н. э. в плебейской всаднической семье.2 Пройдет время, и этот день станет сакральным общегосударственным праздником, который будет справляться по всей Империи еще в IV в. н. э.

Самый ранний известный нам предок будущегоимпе-ратора, Гай Октавий Руф, во время I Пунической войны (первая половина III в. до н. э.) избирался претором. От него пошли две линии Октавиев, постепенно утратившие родственные связи между собой. Одна из них сохранила прочные позиции в среде римского нобилитета,3 и за период после I Пунической войны до середины I в. до и. э. четыре ее представителя сумели подняться на одну из самых высших ступеней римской должностной иерархии, добиться должности консула. Другая ветвь Октавиев, к которой принадлежал и герой нашего повествования, была менее удачливой. Правда, еще его прапрадед Гай Октавий в 205 г. до н. э. во время II Пунической войны занимал должность военного трибуна, по-видимому самое высокое положение, достигнутое выходцами из этой семьи на протяжении более чем полутора столетий. О деде будущего императора, тоже Гае Октавии, известно, что он жил вдали от бурь, сотрясавших римское общество в I в. до н. э., в Вольском городке Велитры, не стремясь к большой карьере, довольствуясь местными провинциальными магистратурами, и накопил значительные денежные средства.4 Марк Антоний в разгар борьбы за власть, пытаясь скомпрометировать приемного сына и наследника Цезаря, утверждал, что его прадед был вольноотпущенником, а дед – менялой.5 Последнее, возможно, и не лишено оснований,6 но вольноотпущенников среди его прямых известных нам предков, безусловно, не было.

Восхождение этой линии Октавиев круто вверх по римской иерархической лестнице начал Гай Октавий-отец. Он родился около 101 г. до н. э. и дважды был военным трибуном.7 Со II в. до н. э. положение военного трибуна не считалось особенно высоким; выходцы из старинных сенаторских родов к нему не стремились. На этом посту можно было обычно видеть всадников из тех, кто не принадлежал к столичной верхушке; именно таким был и Гай Октавий-отец. По своему положению в обществе он был типичным выскочкой, «новым человеком»; но подобное происхождение не могло помешать умному и удачливому человеку пробиться наверх. Из этой именно среды вышли такие государственные деятели, как Марк Порций Катон и Марк Туллий Цицерон. Не помешало оно и Гаю Октавию-отцу. В 66 г. до н. э., тридцатипятнлетним, он стал квестором, а в 63 г. до н. э. – плебейским эдилом. Еще позже мы видим его судейским следователем, претором,8 наместником римской провинции Македонии.9 Следуя туда, Гай Октавий-отец по специальному поручению сената организовал уничтожение остатков разгромленных войск Кати-лины и Спартака, действовавших на юге Италии. В Македонии он вел успешные войны с соседними племенами и даже был провозглашен императором («командующий, повелитель») – титул, дававший право на триумф, присваивавшийся армией победоносному полководцу. Гай Октавий-отец собирался домогаться консульства и, вероятно, имел шансы на успех,10 но смерть в 59 г. до н. э., в возрасте 42 лет, ему помешала. Проходя военную службу, Гай Октавий-отец завязал разнообразные связи в аристократических кругах. В частности, он заручился дружбой Луция Лициния Мурены, и тот впоследствии помог ему стать претором. Однако самой большой жизненной удачей Гая Октавия-отца была женитьба в 65 г. до н. э. вторым браком на Атии, дочери Марка Атия Бальбина и Юлии, сестры Гая Юлия Цезаря; от этого брака и родился будущий

император. Цезарь тогда был еще всего лишь одним из аристократов, правда, очень знатным, делавшим обычную для его круга карьеру (в год женитьбы Гая Октавия-отца он был курульным эдилом, а в 62 г. до н. э. – претором), но его хорошо знали в Риме, а главное – родство со знатнейшим и влиятельнейшим родом Юлиев широко распахнуло перед Гаем Октавием-отцом все двери. Сопоставляя приведенные выше даты, можно думать, что и эдильство Гая Октавия-отца, и его претура соответствовали политическим интересам Цезаря. Бальбин также принадлежал к знатной сенаторской семье; он был по материнской линии родственником Гнея Помпея,11 в тот момент, пожалуй, самого авторитетного в Риме политического деятеля.