Чабор
Шрифт:
— Да уж не на дороге, — вздохнул парс, представляя вчерашнюю невесёлую картину ночного погоста и попутно обдумывая, как же рассказать об этом старосте. — Скажу так, Иваш: тебе там искать никого не захочется...
— Мне-то зачем? — улыбнулся гость. — И без того полна горница внуков…Покажешь?
— И смотреть там нечего, — всполошился Атар. — Парень как парень, светловолосый, сероглазый. К такому молодцу, ты знаешь, без серебряного в кармане не подходи, за чужака примет.
— Серебряного... — хитро прищурился староста. — У самого во всём доме монеты не сыщешь, а к мальчишке же как-то подкатился? Что ж, — наигранно обиделся староста, — значит, старому другу и не….?
— Покажу, — сдался целитель. — Только ты, это, …лишнего у него не спрашивай.
— Ну, а то, — кивнул Иваш, — что я, не понимаю…?
Они тут же поднялись наверх. Мальчик спал.
— Намаялся он, — чуть слышно прошептал Атар, — всю ночь как в огне метался. Пусть спит, идём…
Стараясь ступать беззвучно по скрипучей деревянной лестнице, они спустились обратно.
— А кто он? — стал допытываться староста, снова располагаясь на лавке у очага. — Ты с ним говорил аль нет?
— Говорил, — ответил звездочёт. — Зовут Чабор. Вроде как жил с матерью на Сером болоте. Мать умерла…
— А-а-а, так это сын Чары? — многозначительно поднимая полное прозрения лицо к потолку, протянул Иваш. — Вот он где. А мы-то обыскались. Пока хоронили мать, мальчонка где-то запропал. Все окрестности обходили, а он…
— А говоришь, что новостей в селе нет, — упрекнул Атар.
— Так то уж второй день как, — отмахнулся староста, — что ж это за новости с такой-то бородой? М-да... Я уж думал, не найдём его, ведь лес кругом…
— Может, чего расскажешь о мальчике, раз знаешь? Про отца его, про мать. Ты ж староста, как сорока, всё и про всех должен знать.
— Да немного расскажу-то, — улыбнулся Иваш. — Говорят, от ведьм ведётся род матери мальца этого, ещё от старых, а потому плохого про неё никто не скажет. Знахарство ведала, пошептать могла, травы целебные собирала. В селе-то её, Чару, больше повитухой знали.
…Мужик её погиб. Уж годков десять прошло, не меньше. Аккурат в то лето, как тебе Капище латали. Медведь задрал. — Старосту невольно передёрнуло. — Об этом долго ещё потом ходили всякие разговоры. Не медведь, а чёрт какой-то. Его после и не видел никто больше, а кто видел, тот уж не расскажет. Лютый зверюга. Наши-то медведи простые, бурые, а этот чёрный, как ночь, и большущий — с гору.
— Так кто-то всё это видел? — заинтересовался Атар.
Иваш откинулся назад и красноречиво махнул рукой:
— Да много кто…что ты? Мужики тогда лес валили, а Багор — муж Чары — из села на болото шёл, домой. Стал с ними говорить, то да сё, шутки-прибаутки. Наши-то давай его подначивать, мол, жена роды у всех принимает, а у неё-то самой кто принимать будет? Сам, как в старину? У них-то, у тех, кто ещё старый Кон выше всего в чести держит, так издревле принято было. Отец потомка должон на руки принять, без всяких там повитух. Да и тех, кто на сносях, ещё Святорусы завещали от глаз людских прятать. Ну, …завещать-то завещали, однако ж, выходит, что видел кто-то из наших Чару брюхатой, раз знали про то…
Посмеялись мужики меж собой да ещё в шутку попросили Багора, если что, после рассказать, как и чего с роженицами делать. У нас-то, коли до этого дело доходит, их чаще вон из избы выгоняют. Ну, в общем, пошутили, поговорили — и всё, до свидания. Только отошёл Багор от лесорубов, как из-под земли вырос тот медведь. Мужики, понятно, испугались, бежать кто куда. А Багор охотник был знатный. С собой у него, правда, только и было, что нож засопожный. Изловчился он и медведю в бок — шшах! А тому хоть бы хны. Багор ещё раз, и ещё…. А зверюга на задние лапы встал и на него. Р-р-аз! Дело чёрное сделал — и обратно в лес. Только его и видели…. Вот и знай потом, что в лесу нашем водится…
Староста встал, потянулся и с опаской посмотрел в окно, где далеко за выпуклым горбом поля чернел край леса.
— Я, — продолжил он, — Багора-то редко встречал. Отца его, Бородика, знал куда лучше. Хороший был дед. Тоже врачевал. Село наше тогда поменьше было, да и я ещё пострелёнышем совсем бегал, а тут как-то мор среди зимы свалился. Косила Худая всех направо и налево, словно косой. Отец мой тогда помер. Так вот, Бородик — дед этого малого, что к тебе прибился — как прознал про то, пошёл по усадьбам и куда звали, всех хворых выходил, а сам меж тем не заболел.
Он на хуторе жил, на окраине, с той стороны села. Там сейчас Еведов амбар стоит. Уж не помню, кто, но кто-то подселил тогда Бородика к себе и помогал тому во врачевании.
М-м-м-да, …чудо, а не дед. И для нас, детишек, просто находка. Пока от дел на завалинке отдыхает, ножом что хочешь из дерева вырежет, да ещё так ловко, что не отличишь вырезанные фигурки от живых. Раз-два, дудочку или свисток вставит — и готова игрушка на загляденье…
Говорят, и спину правил, и кости, даже заикающихся лечил. Уж годов пятнадцать, как и его нет на белом свете…. Так внучка и не увидел. Хороший был человек, и пожил долго…
— А Чара, мать малыша? — спросил старик. — Про неё?..
— А что Чара? Парнишку выносила, родила. Он в неё, видать, лицом…. Э-хе-хе, — вздохнул староста, — по силам ли тебе будет, Атар, а вдруг помрёшь? Может, давай в весь мальчонку определим, в хорошие руки? После отправим в дальний Растовый скит[ii]на воспитание. Там полно таких, как он, оставшихся без роду — племени.
— Не-ет, — отмахнулся Атар, — так разве поступают? А про то, что я старый, не переживай. Нескоро ещё помру. Знак мне был, что пока ещё не срок…
— Эко?! — вскинул брови Иваш. — Знак ему был... Ты бы тогда и мне подсказал,
когда мой срок подойдёт? Да не смейся ты. Преемника ж надо поднатаскать, опять же дети, внуки.
— Срок… — устало улыбнулся Атар. — Да тебя ещё и оглоблей не утихомирить, …помирать он собрался.
— А если такой же чёрный зверюга задерёт, что тогда?
— Я думаю, не задерёт. Ты же на него с ножом не выйдешь?
— Это верно, — улыбнулся и староста, — нет во мне геройства. Ну, я уже глупости