Чацкий, за тобой карета!
Шрифт:
– И какую же тему исследования ты выбрал? – чувствую, что именно тут кроется ответ на мой главный вопрос.
Чацкий мнется, словно боится сказать вслух, а потом, подойдя ко мне вплотную и оглядевшись по сторонам, шепчет:
– «Социальное восприятие неуставных отношений и нарушения субординации в пределах высшего учебного заведения».
С минуту я перевожу этот набор слов на человеческий язык, а затем всё-таки решаюсь уточнить.
– То есть ты собираешься исследовать реакцию студентов на наши с тобой отношения?
– Ну не только студентов.
– Подожди, а зачем ты тогда про какой-то спор мне втирал? Он-то был вообще? – я уже сомневаюсь, что из сказанного им было правдой, а что – нет.
– Про спор мне пришлось соврать, чтобы ты согласилась. Я не хотел посвящать тебя в подробности эксперимента. Сама же понимаешь, чем меньше людей знают секрет, тем больше вероятности ему оставаться таковым.
– И сколько будет длиться твоё исследование? Не до лета же мне изображать влюбленную дурочку.
– Вот как раз дурочку изображать точно не нужно – моя девушка должна быть адекватной, прежде всего. Но не волнуйся, надолго я тебя не задержу – всего пару месяцев. Можно было бы справиться и за более короткий срок, но я же ведь только учусь и подобный эксперимент для меня в новинку…
– Два месяца!?
– Ой, Орлова, ты такую трагедию делаешь, будто тебя заставляют каждый день полы на вокзале мыть. Да на твоем месте половина нашего универа мечтает оказаться.
– Чацкий, всё-таки поражаюсь я твоему самомнению… Половина! А что ж не весь? Скромность?
– Здравый смысл и традиционная ориентация – я вообще-то говорил про женскую половину.
– А что же ты тогда не попросишь кого-нибудь из своих обожательниц сыграть эту роль? Уж наверняка не откажут своему кумиру…
– В том-то и проблема – согласиться-то встречаться любая, а вот отделаться от них мне потом будет намного труднее, чем сейчас тебя уговорить. В общем, если вопросов больше нет, то пойдём уже к народу. Второй акт нашего спектакля начинается. Третий звонок, слышишь?
И Чацкий, подмигивая мне, берет за руку и мы выходим в фойе.
Глава 12.
Большой зал старого советского здания заполнен студентами. К моему удивлению, здесь не только те, кто ехал с нами в автобусе. Примерно столько же я вижу новых лиц, очевидно, добиравшихся "своим ходом". Наверное, Чацкий также попал сюда.
– И закончим мы смену флэшмобом под выбранную вами песню, – отлично, мы попали аккурат на концовку и пропустили объявление всех мероприятий. – О! Дима! – Анечка замечает наше появление и тут же машет рукой «моему парню», при этом бросая странный недоверчивый взгляд на меня. – Флэшмоб, я как раз и хотела поручить вам с Мариком. Надеюсь, ты не против?
Мне кажется, или она строит глазки Чацкому?
– Да, Ань, конечно, мы всё сделаем, – он деловито кивает и продолжает делать вид, будто ничего особенного не произошло. Но на самом деле, после Анечкиного акцентирования внимания, все взоры устремлены только на нас. Вожатая продолжала еще что-то вещать, но слушали её единицы.
Моя ладонь, скованная крепкой мужской хваткой, вся горела. Но не от боли – Димка почти её не сжимал, а даже наоборот – держал слишком нежно и бережно, – а от взглядов «доброжелательниц», которые безжалостно меня испепеляли, мечтая оказаться на моём месте.
Куда уж вам, красотки!? От вас слишком много слюны, которую вы пускаете на Его Высочество, а он боится забрызгать ею свои белоснежные кроссовки. По этому принципу, как оказалось, я и была выбрана на эту роль. В общем, Чацкий у нас действует по совету великого классика – чем меньше женщина нас любит, тем больше нам она нужна. Ну, или почти так.
– Ника, – окликает меня Анечка, когда заканчивает собрание и студенты, как тараканы, начинают разбегаться в разные стороны по своим делам. – Куда вы пропали? И где твоя подруга?
Опачки! Вот это да… За всеми событиями я совсем забыла про Аську. А ведь она убегала из подсобки с таким озабоченным лицом, что я даже не смогла спросить у неё, что случилось.
– У Ники возникло срочное дело – её парень приехал и она побежала встречать, – встревает Чацкий, который до сих пор не отпустил меня от себя, и после этих слов, притягивая еще ближе, целует в висок, обозначая наши отношения.
Анечка щурит глаза, словно пытаясь что-то рассмотреть, а потом, недоверчиво глядя на нас, строго спрашивает у меня:
– Вы сделали то, что я вам поручила?
– Анют, – снова не даёт мне даже рта раскрыть парень, – я хочу забрать у тебя Нику. Подожди, подожди! – выставляет вперед руку, предупреждая уже готовый вырваться из вожатой фонтан недовольства. – Я Саню попрошу её заменить и помочь её подружке. Идёт? – и в ход идёт фирменная улыбочка Чацкого.
– Ладно, – нехотя соглашается Анечка и, махнув на нас рукой, уходит.
– Круто! Я до сих пор не верю, что у тебя получилось отмазать меня от этого рабства! – восхищенно смотрю на своего парня, он замечает это и еще сильнее задирает нос. – Может, я и ошибалась, когда не хотела с тобой встречаться… Вон, какие плюшки на меня посыпались!
Эта моя фраза, видимо, не понравилась Чацкому, потому как он в мгновение ока меняется в лице и строго произносит:
– Думаешь, я блефовал перед вашей вожатой? Ты действительно будешь мне помогать, поэтому даже не надейся, что пойдешь спокойно загорать на пляж, когда все будут заняты делом.
– Хочешь сказать, что я попала от одного рабовладельца к другому? Может мне тогда лучше вернуться к Анечке? – театрально задумываюсь, потирая рукой подбородок.
– Выбирай: злая недолюбленная вожатая, которая пока идёт по коридору до подсобки, наверняка придумывает план мести вам с подружкой; или харизматичный, обаятельный и креативный красавчик, который, по совместительству, еще и твой названный парень.