Чара силы
Шрифт:
Забыв о погоне и опасности, Даждь вытащил нож и вонзил его в щель, отделявшую крышку. Он не думал, к чему это приведет — просто хотелось помочь незнакомцу, пока до него по следам Даждя не добрались оборотни.
Лезвие вошло внутрь до рукояти. Налегая всем весом, Даждь попытался сдвинуть его с места. Нож качнулся, и что-то внутри сочно хрустнуло, словно он разрезал живую ткань.
Огонь через нож пробежал по его жилам — он ненароком коснулся силы камня. Раздался тихий высокий звон, крышка вспыхнула и погасла.
Действуя ножом как рычагом,
Его с головой укрывала какая-то похожая на паутину ткань, но и через нее Сварожич узнал погребенного и застыл на месте, не веря глазам, а потом, очнувшись, одним рывком сдвинул крышку далее, вниз.
Перед ним лежала молодая женщина со спокойным лицом. Глаза ее были плотно закрыты, красивые полные губы сомкнуты. Над бровями залегла морщинка — верный признак того, что женщина жива. Золотисто–русые волосы были убраны в толстую косу, лежавшую у нее на груди. Лоб охватывал кожаный ремешок.
Незнакомка манила к себе изголодавшийся взор витязя. Торопясь, желая увидеть ее всю, Даждь отодвигал и отодвигал крышку, постепенно открывая высокую грудь женщины, стройную крепкую фигуру, обтянутую тканью, руки, сложенные под грудью. Поверх платья на ней была кольчуга, перехваченная узорным поясом. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Даждь сквозь полупрозрачную ткань коснулся груди женщины, ее прохладных нежных рук и с обостренной тревогой и жалостью понял, что она ушла из жизни, не испытав, радости материнства. Она была слишком молода, чтобы быть матерью…
Сквозь ткань Даждь погладил ее руку.
— Спи спокойно, — промолвил он. — Жди того, кому ты назначена. И прости!
Наклонившись к спокойному лицу, Даждь прикоснулся кончиками пальцев к прохладной щеке и поцеловал неподвижные губы.
Ему показалось, что уста чуть дрогнули, отвечая. В следующий миг косо лежавшая крышка стала медленно сползать на пол. Весь еще во власти поцелуя, Даждь не успел выпрямиться вовремя. Он только вскинулся, протягивая руки, — и крышка, скользнув мимо его пальцев, рухнула на пол.
Стены пещеры сотряс мелодичный звон, словно упавшая крышка задела невидимую струну. Поднявшаяся при падении пыль осела на обломках крышки.
Даждь смотрел не отрываясь на них, пока не почувствовал, что с телом девушки что-то происходит. Он обернулся и увидел, что ложе начинает окутывать слабый розовый свет. Он густел, становясь похожим на туман. В нем начали исчезать черты спящей девушки. И вдруг она вздрогнула, словно что-то почуяла сквозь сон. Морщинка прорезала ее лоб, потом лицо успокоилось, и новая, неземная красота снизошла на него.
Я убил ее, — с содроганием подумал Даждь, — Теперь она умрет… И все по моей вине!»
Первой мыслью было исправить причиненное зло. Он собрал обломки и приладил один к другому, кладя на место. Но это было слабое действо — оно приостанавливало смерть, но не избавляло от нее., Помочь мог только
В два прыжка он оказался на поверхности и ошеломленно огляделся. Провал открывал выход почти на вершину горы — она была всего в десяти шагах позади него. А Даждь стоял на небольшой, в четыре шага, площадке прямо над довольно крутым обрывом в море. Оно простиралось до горизонта, и Даждь задохнулся от великолепия открывшейся ему картины.
Пока он бродил по подземельям, ветер разогнал низкие дождевые тучи, и в просветах меж ними мелькало синее небо. Одно облако сдвинулось, открывая слепой глаз солнца. Порыв ветра толкнул Даждя в грудь, и Сварожич опустился на колени, глядя в небо. Ему ни разу не приходилось звать брата, и он не знал, отзовется ли Хорс.
— Хорс! — —позвал он в полный голос. — Хорс, приди ко мне!
Эхо подхватило его крик и понесло прочь.
— Хорс! — позвал Даждь снова. — Ответь мне!
Сзади послышалось ржание — золотистый жеребец выскочил из пещеры и подбежал к хозяину, недоумевая. Даждь не успел протянуть к нему руку, как издалека послышалось ответное ржание.
Только тут Даждь запоздало вспомнил о погоне — преследователи, отправившиеся искать другой выход, наверняка услышали ржание Хорса. Теперь они просто идут на голос, а ему некуда уйти. Остается только погибнуть, сражаясь, потому что допустить, чтобы чужие руки касались женщины в склепе, он не мог.
Даждь загнал жеребца обратно в пещеру и встал у входа, обнажив меч.
И тут поток солнечного света хлынул на него. Даждя окутали волны летнего тепла, в плечо толкнулся сухой ветер. Даждь вскинул голову.
Половину неба заливал слепящий глаза свет, в нем пропало море на горизонте, облака и дальний берег излучины. От светлого пятна истекал жар. Удушающе горячий вихрь вырвался оттуда и прижал Даждя к камням, ураганом пронесся по вершине горы, переворачивая камни.
Борясь с его порывами, Даждь еле держался на ногах. Ураган отрывал его от скалы, толкая то в пещеру, то прочь с площадки. На землю сходил отозвавшийся на призыв Хорс.
До слуха Сварожича донеслись стихающие крики, полные ужаса, — вихрь очищал гору от наемников, сбивая их наземь. Где-то вдалеке родился горный обвал — грохот падающих камней заглушил последние крики.
Закрывшийся рукой Даждь ничего не видел и не слышал, пока сквозь свист и рев урагана до него не донесся далекий спокойный голос:
— Ты звал меня, и я пришел…
Свист ветра чуть стих, стал мягче. Даждь с усилием выпрямился, отнимая руку от лица, и поднял глаза.
Саженях в двух впереди, над пустотой, висел огромный светящийся шар, от которого исходили волны нестерпимого жара. В сердце шара темнел чей-то силуэт. На глазах он стал меняться, обретая знакомые черты — высокий худощавый человек в белых одеждах, развевающихся вокруг его тела, сложенные на груди руки, короткие золотые волосы, белая повязка через лоб и под нею — пронзительные холодные глаза.