Чара силы
Шрифт:
Даждь двумя руками взял чару и опустил ее в озеро.
— Я понял, — сказал он. — И готов.
Погрузив Грааль в воду полностью, он почерпнул ею из озера и поднял — для того, чтобы увидеть, что чара осталась пустой. Только внутри, на дне, мерцала крошечная, как росинка, капелька. Еще дважды повторил то же Даждь — но чара так и не наполнилась.
Подошедший сзади Дунай пристально следил за ним через плечо.
— Но если живая вода не способна оживить эту чару, — вымолвил он, — то что тогда?
— Не сомневайся — это та самая вода, что нужна тебе, — ответил ему Даждь, — но не та, что нужна мне. Мой путь еще не закончен.
Не спуская глаз с пустого дна чары, он встал и пошел к лошадям. Дунай быстро достал небольшой кувшин, зачерпнул воды и, обмотав горлышко тряпицей, поспешил следом за Даждем.
Индрик проводил их долгим взглядом.
— Берегитесь змеи, — прозвучало его напутствие, когда все трое повернули прочь.
Обратный путь оказался длиннее. Кончился второй день пути, а вокруг все еще вставали горы, но уже не те ущелья, по которым они явились сюда, а просто склоны, поросшие низкорослым лесом.,
Наутро третьего дня, когда всадники только- только пустились в путь, тишину гор внезапно нарушил далекий низкий звук, напоминающий раскат грома.
Все трое разом вскинули глаза на небо, но оно было чисто и безмятежно. Ни единого облачка не виднелось в яркой синеве.
Звук повторился, но теперь он прозвучал гораздо ближе и напоминал что-то очень знакомое.
— Змея! — первым воскликнул Дунай, подпрыгивая в седле. — Дождались!
Он выхватил меч, перекинул щит вперед и завертел коня на месте, уже ожидая нападения.
— Ты в этом уверен? — окликнул его Даждь.
— Конечно! Помните, что Индрик нам на прощание у озера сказал?.. Змея могла рассердиться на единорога и пойти по нашим следам. Тебе приходилось сражаться с большими змеями?
— Да, случалось, — тихо ответил Даждь. Выпрямившись в седле, он настороженно слушал — странный звук неуловимо приближался, но трудно было понять, откуда он исходит.
Гамаюн, хотя его никто не просил, опять вылез вперед.
— Я слетаю? — крикнул он, поднимая пыль крыльями. — Гляну, что и как?.. Ну, я полетел!
И, не дожидаясь ничьих слов, он сорвался с места.
Агрик нерешительно потянул из ножен меч.
— Будем драться? — спросил отрок.
Не знаю, — промолвил Даждь. — Если у Гамаюна хватит ума не попасться преследователю на глаза, то, может, все и обойдется. Послушайте — шум идет прямой полосой. Можно просто посторониться!
Всадники прислушались — из-за склонов доносились раскаты громового рева, перемежающегося хриплыми стонами. В них уже явственно слышалось что-то знакомое, но эхо искажало голос. Зато можно было определить направление — рев и вой доносились сбоку, поперек хода всадников, из леса на склоне.
В небо взмыл с истошным воплем Гамаюн и закружил над приближающимся гостем, сопровождая его. Он что-то кричал на лету, но разобрать его вопли было трудно.
— А ведь он ведет его прямо на нас! — догадался Дунай. — Вы только посмотрите!
Но уже и так было видно, что птица приближается, а вслед за нею сквозь чащу движется какая-то огромная масса. Теперь, с близкого расстояния, звуки напоминали рев взбешенного быка.
— Вот дрянь! — не выдержал Даждь. — Предал, пернатый болтун!
— Ты поговоришь с ним потом, — оборвал его Дунай, — а пока надо со змеей кончать. Чур, я первый!
Подхватив копье и поудобнее взяв щит, он всадил шпоры в бока своего коня и с криком поскакал навстречу темной массе.
Агрик тревожно оглянулся на Даждя:
— А мы что, хозяин?
Даждь достал из ножен меч.
— Придется помочь.
В это время Гамаюн обернулся через плечо, вымеряя расстояние, и увидел несущегося на него во весь опор Дуная. Застыв в воздухе, он в следующую минуту ринулся с отчаянным криком.
— Стой! Не сметь!
Сложив крылья, он камнем упал на скачущего витязя я вонзил когти в его кольчугу. Дунай покачнулся, роняя копье. Мчащийся жеребец его запнулся на бегу, завизжал и рухнул вместе с седоком и его противником.
Потрясенные его падением, Даждь и Агрик поскакали туда и явились в тот самый момент, когда Дунай уже поднялся. Его дрожащий жеребец отбежал в сторону, вздрагивая всем телом, а Дунай отчаянно наскакивал на Гамаюна, который оборонялся от его выпадов крыльями и голосил при этом так, словно на него напали убийцы.
— Хозяин! — заверещал он, заметив Даждя. — Спаси! Я не виноват!
Но витязь не успел и пошевелиться. Как раз в этот миг полог леса раздался, и к сражавшимся вышла огромная корова, черная как ночь. Остановившись на опушке леса, она вскинула лобастую голову — и прозвучал тот самый рев, который путники слышали накануне.
Гамаюн и Даждь увидели ее одновременно, но если витязь просто застыл, не веря своим глазам, то полуптица ринулась к корове с отчаянным воплем:
— Вот они! Вот они! Я про них говорил!
Дунай круто развернулся, готовый к новой схватке.
— Смотри, как я разделаюсь с твоим змеем… — начал он, но увидел корову и остолбенел, хлопая глазами.
Черная корова была почти на локоть выше в холке самого Хорса и в три раза толще. Ее огромные рога, лирообразно изогнутые, грозно торчали вверх, фиолетовые глаза строго оглядели всех по очереди и остановились на Дажде.
— Как я понимаю, здесь кто-то хочет со мной сразиться? — прозвучал неожиданно высокий грудной голос.
Дунай, стоящий в боевой стойке с оружием наготове, ахнул и выронил меч и щит, безвольно опустив руки.