Чарли-Чарли-Браво
Шрифт:
Вечером, устав от Малежиков, деревни Комарове и Фридрихштаттпалацов, я поднялся палубой выше, сел в кресло и включил «специальный» телевизор, все еще уверенно принимающий эфирное вещание с острова Оаху. На экране резвились пузатые мыши и вислоухая собака.
Хлопнула дверь — в помещение вошел замполит, ненавидяще глядя на питомцев Диснея.
— Кстати, Валерий Ссаныч, почему бы нам не записать несколько мультфильмов о Микки Маусе и не пустить в корабельную трансляцию? Люди уж больно устали смотреть одну видеокассету пять месяцев! — наивно посоветовал я нашему медиамагнату.
Глаза замполита стали как иллюминаторы в лазарете: матовые и стеклянные.
— Я смотрю, вы чего-то не понимаете, товарищ капитан-лейтенант! — угрожающе прохрипел он.
…
Через месяц мы швартовались к стенке 37-го причала в бухте Золотой Рог. Корабль встречали с оркестром, выказывая уважение экипажу, отлично выполнившему задачи боевого похода. Улыбки адмиралов подтверждали это. Потом была встреча с семьями и совместный ужин в ресторане «Челюскин». Замполит на него не пришел…
Утром, возвращаясь с подъема флага, я услышал команду по корабельной трансляции:
— Офицерам корабля собраться в кают-компании на экстренное партийное собрание!
Удивленно собрались, сели, увидев в президиуме рыбоглазого инструктора из политуправы флота. Встал замполит, и я… услышал:
— Слушается личное дело коммуниста, пытавшегося проводить буржуазную пропаганду на борту корабля в боевом походе!
Потом он съел Микки и Минни, а от Плуто остался один хвост. Я был в ступоре, но меня отстояли друзья и командир. Медаль «За боевые заслуги» мне тогда не дали, подарив ее заму, который вскоре ушел на повышение в Политуправление. Позже он пару раз появлялся на парадных мероприятиях бригады, и я не мог сдержать улыбки, видя матовый железный кругляш на его груди. Мне мерещилось, что на аверсе медали четко проступают мышиные уши.
КЛЯЙНЕ МАКС
У каждого из американских авианосцев, за которым мы следили, было свое радийное имя-позывной: «Мидуэй» откликался на «Школьника», «Рэнджер» — на «Серого орла», «Карл Винсон» парил на золотых крыльях, «Констеллейшн» бил в грудь и кричал, что он — «Боевой вождь» индейцев, а у «Нимитца» тогда «уличного» имени не было, хотя его экипаж, оглядываясь на тень адмирала Честера, и пытался дать авианосцу «приличное» для ВМС США имя. Сходив в северные широты, матросы стали называть флэттоп «Синеносым», бурно погуляв в Японии — «Пьяницей Гонзо», а «пошалив» в Персидском заливе в 1997 году, авианосец получил от офицеров экипажа ник «911» — «Скорая помощь». Вспомним 11 сентября и вздохнем…
А вот у «Энтерпрайза» народное имя было такое, что лучше при женщинах не вспоминать. Значение-то его не без героики — «Кульминация»… всему, а вот звучание для русского уха подкачало.
И вот однажды, в один весенний сентябрьский день декабря, «Кульминация» засобиралась в море — сделать шоппинг в саудовских супермаркетах с последующим битьем посуды у их соседей по пустыне.
Мы, естественно, напряглись, поднатужились — и «Энтерпрайз» вылез к нашему облегчению из Сан-Диего. А когда это серое сооружение вылезает — на него сразу же слетаются «мухи»: «Томкеты», «Хорнеты», «Интрудеры», «Проулеры», «Викинги» и «Хокаи» [61] . Называется это действие — перебазированием авиакрыла с береговых аэродромов на борт авианосца. И длилось оно два-три часа, в ходе которых наш экипаж вставал в позу акробатического снаряда для прыжков: кто-то снимал излучения радиолокационных станций, кто-то фотографировал заходящие на посадку самолеты, другие зарисовывали их раскраску, а я с бойцами считал их по радиосвязи, фиксируя номера и эскадрильи: услышал «101» или «210» — знаешь, что летит очередной «Томкет»; просвистел «600-й» или «700-й» — идет на посадку самолет ДРЛО «Хо-кай» или противолодочный «Викинг». Работали они на множестве разных частот, поэтому и матросов, слушающих их, как всегда, не хватало. Пришлось просить о подкреплении из непрофильной боевой части — матросе с хорошим слухом и знанием английского языка. Вы поняли, да?
61
Названия самолетов палубной авиации ВМС США.
И его мне прислали — мальчика-переростка со слухом, испорченным работой в машинном отделении, но явным желанием служить подальше от дизеля. Знание же этим матросом языка мне предстояло проверить. Боец оказался ладный — тракторист из Сибири из тех, кто плуг носит под мышкой, а сапоги сушит на выхлопной трубе трактора. Глаза его кричали о желании пахать.
Занятый посадкой очередного «Интрудера» на «Энтерпрайз», я лишь на мгновение отвлекся от увлекательного занятия, спросив матроса:
— Язык учил?
— Дык, в школе.
— Посчитай от 1 до 10 на английском! — приказал я, зная, что все, что мне от него надо, — записывать номера выходящих на связь самолетов. Все остальное записывалось на магнитофон для последующей детальной обработки.
— Ван, ту, — начал сибиряк, но на «сри» осекся и зарделся лицом.
— Добро, бери карандаш, бланк и записывай все цифры, которые услышишь! — сказал я с сомнением и возвратился к «Хорнету», взлетевшему с авиабазы Ле Мур. «Посадив» же почти все авиакрыло, побежал на ходовой — посмотреть на заход последних самолетов, кружащих в ожидании над авианосцем, и не прогадал.
— Тащ, смотрите — сейчас «Хорнет» гробанется! — закричал мне в ухо сигнальщик. Я посмотрел вверх и не поверил своим глазам: самолет F/A-18, делая последний разворот перед заходом на посадку, неожиданно начал складывать законцовки крыльев, остановив их в положении 70 градусов. Но он летел как ни в чем не бывало!!! Завершив разворот над реперным фрегатом, истребитель расправил крылья и мягко приземлился на палубу.
— Еще один! — закричал матрос. Второй «Хорнет» повторил трюк и вскоре ткнулся носом на аэрофинишере. Ничего подобного я больше никогда не видел, но понял, что асы показывали класс русскому кораблю — умело гася скорость таким захватывающим дух финтом и усиливая горизонтальную остойчивость самолета на развороте.
Посадив всех, я спустился на свой боевой пост — заняться «бухгалтерией» и подвести баланс под численностью американского авиакрыла. И в первую очередь я подошел к своему новичку…
Взяв в руки бланк, исписанный каллиграфическим почерком, недостойным тракториста, я взглянул на него и упал в кресло, извиваясь в судорогах. Первая же запись на странном готическом языке гласила:
— 101, их бин Кляйне Макс!
Позже, допросив бойца с пристрастием, я выяснил, что учил он в своей сибирской деревушке неизвестный язык, преподаваемый стариком немцем, неудачно завершившим «Драг нах Остен» и полюбившим водку больше Фатерлянда, и что таинственный Кляйне Макс — Climax (позывной «Энтерпрайза»), вызывающий на связь истребитель «Томкет» с бортовым 101.
А через два года мой тракторист демобилизовался специалистом 1-го класса в звании старшины 1-й статьи. И оставил он после себя целое отделение классных специалистов, уважительно ловящих каждое слово своего командира. А если нет, то надевал он их как сапоги на выхлопную трубу. Для просушки…
Вот такая «Кульминация»…
КРИВОЙ ПЕЛЕНГ
Вам доводилось брать пеленг?
Давайте вместе возьмем его! У вас есть нейлоновая нить? Нет? Возьмите леску. Один конец привяжите к ручке двери, второй — к зубу. Теперь толкаем дверь вперед и сопровождаем ее глазами. Не моргайте и не зажмуривайтесь! Почувствовали резкую боль? Вот оно! Вы взяли истинный пеленг! И не надо называть меня генетически неправильным мужчиной и слать между ног — я объясню свое зверство!