Чарли Чен ведет расследование
Шрифт:
– На пляж? В такой обуви?
– Я могу скинуть ее.
– Придется пойти, – вздохнул Вильки и также поднялся.
Шейла рассмеялась и обратилась к Аллану:
– Бедный Вильки очень ревнив. Увы, у него имеются на то основания, или во всяком случае имелись раньше.
Джейнс приблизился к Шейле:
– Мне очень жаль, что я не видел вас днем. Ваша головная боль прошла?
– Благодарю вас за беспокойство, мне значительно лучше.
– Мне хотелось порадовать вас, – сказал он, протягивая ей цветы, – но, по-видимому, я опоздал: вы носите цветы другого.
Шейла
– Да, Аллан.
– Я надеюсь, – промолвил он нерешительно, – что в этом не таится особого смысла. Я… я не могу жить без вас.
Она взглянула на него:
– И все же вам придется примириться с этой мыслью. Мне очень жаль, но… я не могу выйти за вас замуж.
Лицо Аллана омрачилось.
– Так, значит, это правда?
– Что правда?
– То, что мне сообщил сегодня ван Горн. Я сперва не поверил ему – мне это показалось слишком ребяческим и глупым. Вы послали за этим шарлатаном, чтобы он решил, выйти вам замуж за меня или нет? И он отсоветовал вам?
Шейла, не проронив ни слова, отвернулась. Аллан побагровел. С трудом сдерживая себя, он продолжал:
– Я бы примирился с этим, если бы мог усмотреть во всем этом хоть один разумный довод. Это переходит все границы! Я не допущу, чтобы нас разлучил какой-то шарлатан! Когда я думаю о нашем путешествии и о том, что вы ответили на мою любовь…
– Так оно и было, – печально отозвалась артистка.
– В таком случае меня ничто больше не удерживает.
– Прошу вас, Аллан, – воскликнула она, – не предпринимайте ничего. Ведь это решение принято мною ради вас. Поверьте мне, вы не могли бы быть счастливы со мной…
– Это он вас уверил в этом?
– Да, он сказал это, но он лишь озвучил то, что мне было известно ранее. Мне не вычеркнуть прошлого…
– Я ведь сказал вам, что прошлое меня не касается.
– Но ведь вы ничего не знаете о нем, Аллан. А я не могу о нем рассказать. Поверьте, я желаю вам блага. Вы такой хороший и славный, я бы ни за что не хотела, чтобы из-за меня ваше имя оказалось запятнанным. Прошу вас, Аллан…
– Я ничего не желаю слышать, – воскликнул Аллан Джейнс. – Я знаю лишь, что люблю вас и хочу заботиться о вас. Поймите, Шейла, в полночь я должен уехать. Забудьте о том, что сказал вам этот плут. Я не могу понять, как вы можете верить ему… Забудьте о нем и скажите «да», Шейла…
Шейла покачала головой:
– Нет, я не могу.
Джейнс окинул ее долгим взглядом и, не проронив ни слова, направился к дверям.
– Куда вы?
– Я не знаю, – ответил он глухим голосом. – Мне нужно подумать.
– Но ведь я полагала, что вы останетесь у меня к ужину…
– Я не знаю, – повторил он. – Я не могу сейчас никого видеть. Мне необходимо побыть несколько минут наедине с собой. Быть может, я вернусь.
Шейла бросилась к нему и схватила его за руку:
– Аллан, мне так больно… Я так несчастна…
Он обнял ее:
– Я знаю, что вы любите меня. Я буду бороться за вас. – Взгляд его упал на приколотые к платью орхидеи. – И не отдам вас никому.
С этими словами он выбежал из комнаты. Шейла опустилась в кресло. Она чувствовала себя совершенно разбитой и глубоко несчастной. На сей раз это была не игра! Через несколько мгновений она снова овладела собой и взглянула на часы: три четверти восьмого. Она встала и поспешно направилась на террасу. Луна еще не взошла, сад и пляж были погружены во мрак. Издали доносились радостные возгласы Джулии и Джима, бросавшихся навстречу волнам. Шейла вышла в сад…
Аллан Джейнс быстрыми шагами шел по направлению к «Гранд-отелю». Лицо его было мрачно. Не прошло и пяти минут, как он уже очутился в вестибюле отеля, прошел мимо любезно расплывшегося в улыбке швейцара, мимо стенда, возле которого он еще недавно покупал цветы, ныне забытые на столе Шейлы, и направился к лестнице.
Вестибюль отеля был великолепен. Огромные сводчатые окна казались декоративными панно, на которых красовалась тропическая зелень. Но Аллан не замечал в эти мгновения окружающей его красоты. Большинство гостей обедало в этот час, и поэтому вестибюль был почти пуст. В одном из углов он увидел человека, которого искал: этот человек о чем-то беседовал с пожилой супружеской парой, по-видимому туристами. Аллан Джейнс направился к нему.
– Встаньте! – хрипло приказал он.
Тарневеро равнодушно поднял глаза на Аллана.
– Вы могли бы говорить немного вежливее, – спокойно сказал он, – мы с вами едва знакомы.
– Встаньте и ступайте за мной. Мне нужно побеседовать с вами.
Прорицатель внимательно оглядел стоящую перед ним атлетическую фигуру, бросил несколько слов пожилой чете и последовал за Алланом.
– Что все это значит? – заговорил он.
Они остановились в дверях. За ними виднелся залитый лунным светом сад, похожий на неправдоподобную экзотическую декорацию. Но сцена была пуста – драма разыгрывалась не в саду, а в вестибюле.
– Я требую объяснений, – вырвалось у Джейнса.
– Каких объяснений? В чем?
– Я позволил себе просить руки миссис Шейлы Фен. У меня были основания предполагать, что она примет мое предложение. Сегодня она обратилась к вам за советом, несмотря на то что вы никакого отношения ко всему этому не имеете. И вы посоветовали ей ответить мне отказом.
Тарневеро пожал плечами:
– Я никогда не беседую с посторонними людьми на темы, затрагивающие то, что происходит у меня на приеме.
– Вам все же придется говорить со мной, и я прошу вас свыкнуться с этой мыслью.
– Я говорю своим клиентам только то, что вижу в хрустале…
– Глупости, – воскликнул Джейнс. – Вы говорите то, что вам вздумается. По какой причине вы отсоветовали миссис Шейле выйти за меня замуж? Уж не влюблены ли вы в нее?
Прорицатель улыбнулся:
– Мисс Фен, несомненно, обворожительна…
– В вашем подтверждении это обстоятельство не нуждается.
– Несомненно, обворожительна, – повторил Тарневеро, – но мне никогда не пришло бы в голову позволить себе роскошь питать какие-либо чувства по отношению к своей клиентке. Мой совет был вызван исключительно тем, что я не смог усмотреть в вашем браке никаких предпосылок для того, чтобы он был счастлив.