Чародей как еретик
Шрифт:
Она говорила о растении, которое произрастало только на Греймари, грибке с высокой телепатической чувствительностью, который мог принимать форму любой вещи, о какой только ни подумает находящийся неподалеку телепат-проектор. Гвен вихрем обернулась к Брому О'Берину.
— Лорд Личный Советник! Твои шпионы могут найти след того двухголового пса, который гнался за крестьянином по имени Пирс?
— Ну, конечно, могут, — нахмурился Бром. — Но зачем…
Тут он понял ход мыслей дочери и заулыбался.
— Будьте уверены, у меня найдутся шпионы, которые выследят логово этой твари.
— Они,
— Доблестные, — мрачно кивнул Бром. — Или станут такими.
Хобан прогнулся назад, разминая ноющую спину, вытер лоб, бросил взгляд на солнце. Работа была ему знакома — он махал мотыгой почти всю свою жизнь, — но ни разу прежде ему не приходилось мотыжить в долгополой красно-оранжевой рясе, и ни разу прежде он не думал, что такая работа помогает молиться усерднее. Впрочем, были занятия и похуже, и потом отец Ригори и брат Анно в один голос предупреждали его, что легкой жизни здесь не жди. Юноша снова согнулся и принялся выпалывать сорняки. Он никогда не думал, что эта скучная, монотонная работа может быть дисциплиной, упражняющей тело, освобождая ум для молитв и размышлений. Раньше его мысли просто уносились к тем радостям, что ждали его в конце дня — наесться, поболтать с друзьями, выспаться, как следует. По воскресеньям погулять с девчонками.
Он тут же прогнал эти мысли прочь. Монаху не подобает думать о женщинах, а он всерьез решил стать монахом. Он попробовал направить свои мысли в праведное русло, подумать о Боге, о святой жизни, но получалось только радоваться ровным аккуратным грядкам с капустой и удивляться прямой, как струна, меже из старых подков, рядком вкопанных в землю, окружая поле. Дойдя до межи, он только покачал головой, подивившись усилиям, ушедшим на то, чтобы окружить так все монастырские земли, не говоря уже о том, чтобы собрать столько стертых подков. Истинно монашеская черта — не считать трудов земных, ибо их мысли устремлены к миру иному! Он вздохнул и снова поднял мотыгу.
— Эй! Фермер Хобан!
Хобан вздрогнул, вскинул голову, вырванный из раздумий. Кто это? Брат Хэсти, надзиратель за полевыми работами? Нет, тот стоял в сотне футов от него, не спуская глаз с двух новеньких, что решили немного передохнуть и поболтать. А больше радом с Хобаном никого не было. Кто же?
— Да тут я, раззява! Левее, где первоцвет!
Хобан выпрямился было, потом сообразил, что брат Хэсти, куда бы он сейчас ни смотрел, следующим примется за него, и снова принялся махать мотыгой, украдкой поглядывая на кустики первоцвета.
И смотри-ка! Там и в самом деле стоял эльф, самый настоящий эльф из Маленького Народца! Больше, чем думал Хобан — в полтора фута ростом. Подбоченившись, эльф ехидно смотрел на послушника.
— Ага, заметил наконец. Не подавай виду. Пришлось изрядно подождать, пока ты не дойдешь до края. Я-то не могу зайти на поле, через эту преграду из Холодного Железа.
Ну конечно, потрясенно сообразил Хобан, эта аккуратненькая загородочка не пропустит внутрь ни одного эльфа! И тут, стоило парню вспомнить свое обещание Лорду Чародею, как все мысли о монашеской праведной
— Поменьше думай об этом, — посоветовал эльф, — кругом слишком много таких, что могут подслушать твои мысли. Они терпеть не могут таких, как я, ума не приложу, за что. Уж до этого архиепископ сам бы не додумался.
— Ты прав, по-моему, — зашептал в ответ Хобан. — Я не увидел в нем ничего злого.
— Однако, если я не обманываюсь, дух зла все же витает над монастырем, — и эльф наклонил голову в сторону. — Кто же это тогда?
— Если и я не обманываюсь, то это брат Альфонсо, — ответил Хобан. — Он секретарь архиепископа и не отходит от него ни на шаг. И остальные монахи уж слишком почтительно на него смотрят, а ведь он всего лишь слуга и появился здесь недавно.
— Недавно? — нахмурился эльф. — Когда же это?
— Года три назад, если верить слухам. Сначала он брался за любую работу и работал усердно, так что скоро его знали все. А потом оказалось, что он еще умеет считать и писать, и тогда аббат назначил его келарем. И келарем он стал отличным, а потому проводил вместе с аббатом все больше времени.
— Ага, и аббат все чаще и чаще стал задумываться над отделением от Рима, — криво усмехнулся эльф. — Как с ним можно справиться?
— Уже никак! Те, кто не желал склониться перед ним, сбежали в Раннимед. А оставшиеся пресмыкаются перед братом Альфонсо.
— Странный слуга Господень, — заметил эльф. — Тогда нам придется им заняться. Когда он выходит на двор?
— Вечерами, прогуляться с Его Светлостью в саду Его Светлости.
— Стены которого так увешаны железом, что можно подумать, там кузня, — лицо эльфа посуровело. — Ну что ж, мы найдем способ… Оп!
И эльф исчез за листьями первоцвета. На грядку перед Хобаном легла чья-то тень. Он поднял голову и увидел строгую физиономию брата Хэсти.
— Хобан, ты что это мотыжишь один и тот же клочок земли вот уже четверть часа?
— Нет, мне все-таки интересно, зачем этой твари понадобилась вторая голова? — Келли МакГольдбагель присмотрелся к следу огромной лапы, отчетливо видному в пятне лунного света. — Тем псам, которых я видел, и одной-то головы было много!
— Ты уймешься? — простонал Пак. — Это не псу нужно было две головы, а тому, кто его сотворил!
— Ну и зачем?
— Чтобы пугать бедных крестьян, недотепа! — отрезал Пак. — А теперь умолкни и иди по следу!
Келли что-то проворчал и поплелся за Паком по следу, петлявшему между огромных старых деревьев. Он до сих пор не понимал, зачем Бром О'Берин настоял, чтобы Келли взял с собой еще и англичанина. Словно одного лепрекона мало, чтобы выследить любое чудовище!
— Уж не думаешь ли ты, что Король Эльфов так беспокоится о своих подданных? Или что?
— Это не я думаю, это он думает! Будь добр, замолкни и ищи следы!
Келли вздохнул и вновь вгляделся в землю. Лапы, оставившие такие следы, должны быть размером с самого Келли, не меньше.
— По крайней мере, эта зверюга не может быть твоей проделкой — она оставляет следы.
— Вот я тебе наслежу! Пониже спины! — огрызнулся Пак, остановившись на развилке. — Здесь только палые листья, и никаких следов. Откуда он шел?