Чародейка
Шрифт:
Когда я очнулся, Сэма уже не было. Челюсть у меня распухла, но слава Богу, не была сломана. Кое-как я добрался до бутылки с джином. Несколько глотков привели меня в чувство. В голове стало проясняться. Я не сердился на Богля. С его точки зрения он все сделал правильно, и на его месте я сделал бы то же самое.
Проковыляв в ванную комнату, я ополоснул лицо, и в эту минуту услышал вой полицейских сирен. Я вышел из ванной. Сэм стоял посреди комнаты. Лицо у него было в синяках, но по сравнению со
Мы посмотрели друг на друга. Он, казалось, был немного смущен.
– Извини, дружок, но ты сам напросился. Я не хотел этого, но не могу позволить этой девчонке сбежать, только потому, что она тебе нравится.
– Я понимаю, Сэм, но тем не менее, ты делаешь ошибку.
В это время в комнату вошел Закон в лице Клэнси из отдела по расследованию убийств, которого я очень хорошо знал. С ним были два патрульных и фотограф.
Клэнси сразу поднялся наверх, чтобы взглянуть на дока. Потом он оставил там своих людей снять отпечатки пальцев и выполнить обычную процедуру, а сам с Боглем спустился ко мне.
Клэнси был невысок ростом, с агрессивной челюстью и густыми бровями, придававшими ему вид крутого полицейского. Поддерживая этот имидж, он постоянно жевал потухшую сигару. Прямо живой типаж для детективного фильма. Однако на своей работе он звезд с неба не хватал, и мне было жаль, что именно ему досталось это дело.
– Так-так, - сказал он, подходя ко мне.
– Росс Миллан! Ты-то что здесь делаешь?
– Привет, Клэнси, - я взобрался на стул.
– Давно не виделись.
Он с интересом рассматривал мое лицо, потом перевел взгляд на Богля.
– Это еще что такое? Вы что, дрались?
– Дрались?
– переспросил я.
– С чего ты взял?
– Да ты на морду свою посмотри.
– Ах, ты об этом. Ну это, понимаешь, такой стиль. Одни носят бороды, другие - серьги, а я - синяки. Так принято в Мексике, правда, Сэм?
Богль промолчал. Ему было не по себе в обществе полицейского.
– Все умничаешь? Из-за чего вы подрались?
– Мы это делаем время от времени. Нет, серьезно, Клэнси, к делу это не относится. Это, так сказать, форма самовыражения.
Клэнси пожевал сигару и подозрительно посмотрел на меня.
– О'кэй, оставим это пока. Как ты попал во все это?
Я вкратце рассказал, как встретил дока и Богля в Мексике. Но о Мире промолчал.
– Что ты знаешь о девушке?
– О какой девушке?
– Сам знаешь. О Мире Шамвэй.
– Это я понимаю, но о какой из них? Их две.
Брови у Клэнси поползли вверх.
– Что значит, две?
– Слушай, Клэнси, дело здесь - серьезное, но если ты перестанешь строить из себя крутого полицейского, я попробую объяснить.
– Не слушайте его, - вмешался Богль.
– Он втюрился в нее по уши.
Клэнси
– Увянь, - рявкнул он.
– Когда я спрошу, тогда и откроешь пасть. Говори, Миллан.
– Садись, - я кивнул ему на стул.
– Это долгая история и тебе потребуется вся энергия, чтобы заставить себя шевелить мозгами.
– Легче на поворотах, Миллан. Я знаю, ты считаешь себя умником, но если будешь выпячиваться, то я засажу тебя в камеру как подозреваемого до выяснения обстоятельств.
– Ладно, давай без угроз, - я не представлял, как рассказать ему все обстоятельства дела, чтобы он поверил, но как-то нужно было это сделать.
Клэнси слушал не перебивая. Он даже прикурил свою сигару, но запах ему, очевидно, не понравился, и он дождался, пока она снова потухнет. Надо полагать, что одной сигары ему хватало на пару недель, а этой, судя по запаху, было никак не меньше года.
На половине своего рассказа я едва не бросил это безнадежное дело. Он явно не мог понять, то ли я смеюсь над ним, то ли окончательно спятил. И от этого он заводился все больше и больше.
– Ну вот, - закончил я.
– Так вот обстоят дела. Кто-то похитил Миру, а ее другая половина убила Анселла.
Крюгера я не упоминал. У него были большие связи и разобраться с ним я хотел без полиции.
– Ну и рассказик!
– сказал, отдуваясь, Клэнси.
– Как раз для судебного заседания. Ей-богу, Миллан, если бы я не знал тебя так хорошо, то упрятал бы в тюрьму прямо сейчас за дачу ложных показаний. Кто поверит в эту чушь?
Я кивнул на Богля.
– Спроси своего свидетеля. Сосиска, говорящая собака, летающая женщина.
Клэнси повернулся к Боглю.
– Что скажешь?
Богль посмотрел на меня, потом на Клэнси.
– Он вешает вам лапшу на уши, начальник. Ничего этого не было.
– Ах ты, стервец, - я поднялся было со стула.
– Ты же знаешь, что это правда!
– Черта с два!
– взорвался Клэнси.
– Или ты скажешь правду, Миллан, или едем в участок.
– Но я же говорю…
– Хватит, - Клэнси поднялся.
– Вы оба едете со мной. Посмотрим, что скажет шеф.
Я посмотрел на Богля.
– Ты этого хотел?
Лицо у него дернулось.
– Она должна ответить за дока. И если этот недоносок упустит ее, я сам расквитаюсь с ней.
– Ты кого называешь недоноском?
– повернулся к нему Клэнси.
– А что, тут есть еще один?
– оскалил зубы Богль.
Прежде чем Клэнси успел ответить, мимо пронесли носилки с телом Анселла. Мы молча смотрели, как полицейские выносят его на улицу, и Сэм снова заплакал.
14