Чародейка
Шрифт:
– Ага, - задумчиво сказал я.
– Теперь мой выход.
Пеппи кивнул.
– Я послал Арим к тебе вместо Миры, потому что она говорила, что сможет убедить тебя работать на Андаска. Так что теперь, если ты откажешься от моих условий, то я сдам Миру фараонам.
– Что ты хочешь?
– У меня есть для тебя небольшая симпатичная работка. Мэддокс хочет взять тебя назад.
– Мэддокс? Это он сказал?
– Конечно. И я хочу, чтобы ты вернулся к нему. Видишь ли, у него есть несколько фотографий, которые нужны мне.
– Пеппи улыбнулся. Зрелище, кстати, не
– И ты принесешь их мне. Пару месяцев назад Андаска крепко набрался, и его сфотографировали, когда он беседовал со мной. Если газеты пронюхают, что он мой человек, то его политическая карьера закончена. Мэддокс собирается опубликовать их за день до выборов. Так вот. Или ты принесешь эти фотографии до того, как их опубликуют, или я сдам Миру полиции.
Что ж, по крайней мере предельно ясно.
– Я согласен. Только одно условие. Мне нужны обе девушки.
Пеппи пожал плечами.
– Мне все равно, если ты достанешь фотографии.
– Тогда договорились, - я поднялся.
– У тебя есть три дня до выборов. Я предлагал Мэддоксу пятьдесят тысяч, но он отказался продать. Так что тебе придется выкрасть их.
Это означало, что Мэддокс натравит на меня всю полицию штата.
– Сделаем, - сказал я как можно уверенней.
– Может, разрешишь мне переговорить с Мирой?
Пеппи отрицательно покачал головой. Спорить было бесполезно, и я пошел к двери. Дворецкий проводил меня к выходу, и через пятнадцать минут я был в кабинете Мэддокса.
Мэддокс выглядел как обычно, но мне он всегда напоминал человека, который проглотил действующий вулкан и теперь сомневается в последствиях столь опрометчивого поступка.
В кабинете рядом с ним стояла его секретарша Гарриэт, как всегда сухая и подтянутая. Ребята побаивались ее, но ко мне она всегда относилась по-дружески. Вот и сейчас, пока я стоял в дверях, прикидывая, насколько безопасно подходить ближе, она что-то говорила Мэддоксу, пытаясь успокоить его. И когда он наконец перестал ломать карандаши и ручки, я подошел поближе и очаровательно улыбнулся ему.
– Здравствуйте, мистер Мэддокс.
Он с рычанием приподнялся было в кресле, но Гарриэт поспешно усадила его обратно.
– Значит, ты опять здесь, безмозглый болван, - рявкнул он так, что зазвенели стекла.
– И ты еще называешь себя репортером?! Спецкором?! Да ты просто…
– Мистер Мэддокс!
– перебила его Гарриэт.
– Вы обещали вести себя прилично! Как вы можете надеяться на помощь мистера Миллана, если обзываете его грязными словами?
– На его помощь?
– Мэддокс рванул на себе воротничок, и я на секунду подумал, что сейчас его хватит удар.
– Ты что же думаешь, этот тупица и вправду может помочь? Он обошелся газете в двадцать пять тысяч долларов! И ты посмотри на него! Ему хоть бы что!
– Но это не моя вина, - я, на всякий случай, попятился к двери.
– Спросите Джудена! Он расскажет вам, что произошло. Вас обманули, и в этом виноват старик Шамвэй.
– Если ты думаешь, что я поверю в чушь, которую ты рассказал Саммерсу о летающих красотках, говорящих собаках и прочую белиберду, ты еще глупее, чем я думал.
– Ладно, оставим это, мистер Мэддокс. Я хотел поговорить с вами об Андаска.
– Андаска?
– он нахмурился.
– Что ты хочешь знать об Андаска?
– Я знаю, что у вас есть на него компрометирующие данные, и Крюгер пытался их получить.
– Откуда ты знаешь?
– Мэддокс настороженно выпрямился в кресле.
– Крюгер сказал мне. А теперь слушайте внимательно, мистер Мэддокс. Крюгер сфабриковал уголовное дело, и теперь мисс Шамвэй обвиняют в убийстве. Если он не получит эти фотографии, то выдаст ее полиции.
– Значит, тебе нужны фотографии?
– вкрадчиво спросил Мэддокс и вдруг рявкнул: - Ни хрена ты не получишь! Даже если Крюгер десяток девок выдаст полиции, и их поджарят на электрическом стуле! Понял?
Другого ответа я не ждал.
– Мистер Мэддокс, может, вы выслушаете меня?
– Выслушаю? А какого же черта я посылал за тобой? Чтобы еще раз увидеть твою дебильную морду?
– Ладно, по крайней мере, вы будете знать, как обстоят дела.
Я подробно изложил все, начиная от встречи с Мирой до моего появления в этом кабинете. Мэддокс слушал молча, изредка фыркая. Даже Гарриэт смотрела на меня с сомнением.
– Господи!
– взорвался Мэддокс, едва я закончил.
– В жизни не слышал ничего подобного. Ты же псих, Миллан! И знаешь, что я сделаю? Я упрячу тебя в психушку еще до конца недели, даже если мне придется потратить на это все свое состояние.
В дверь постучали.
– Войдите!
– пригласила Гарриэт.
Вошел Мэрфи, швейцар. Никогда я не видел его таким бледным.
– Что тебе нужно?
– гаркнул Мэддокс.
– Я занят.
– Извините, мистер Мэддокс, но я зашел попрощаться. Я ухожу с работы.
– Что значит уходишь?
– изумился Мэддокс.
– Ты работал у меня двадцать лет.
– Да, сэр, - печально кивая, согласился Мэрфи.
– Жена будет расстроена, когда узнает, но я вынужден уйти, поскольку считаю, что не гожусь для этой работы.
– Да о чем ты там бормочешь?!
– Мэддокс вскочил на ноги.
– Что это значит? Предупреждаю, Мэрфи, если это шутка, то ты сильно пожалеешь об этом. Я никому не позволю отнимать у меня время. А теперь иди на место. Если ты пьян, то можешь идти домой и проспаться. Другому я бы не простил, но ты старейший служащий…
– Я не пьян, сэр, - перебил его Мэрфи.
– Просто, по-моему, у меня что-то с головой.
– Как это?
– опешил Мэддокс.
– Ну знаете ли, голоса всякие слышу.
Мэддокс вопросительно посмотрел на Гарриэт. Та печально покачала головой. Мэддокс достал платок и вытер вспотевшее лицо.
– Что за голоса, Мэрфи?
– Там внизу сидит огромный пес, и мне показалось, что он говорил со мной.
– Он… что? То есть, я хотел спросить, что же он тебе сказал?
– Он сказал, что мне нужно почаще менять носки.
Я вскочил.
– Где он? Это Виски! Мистер Мэддокс, сейчас я вам докажу, что говорил правду! Мэрфи, веди собаку сюда.
– Да что вы, сэр! Я теперь и подойти-то к нему боюсь.