Чародейский рок
Шрифт:
— Нет, мамочка, не видела, — с облегченной улыбкой отозвалась Корделия и еще раз обернулась, чтобы удостовериться, что младший брат не свалился в воду. Когда Грегори одолевало любопытство, он порой забывал обо всем на свете. Корделия, с одной стороны, беспокоилась о нем, но сказать ему об этом открыто не решалась, чтобы не обидеть.
— А еще есть такие места? — спросил Род у одного из крестьян.
Мужчина, готовивший растопку для костра, обернулся.
— Слыхали мы, что попадаются кое-где. Проходил как-то по нашей деревне менестрель. Уши у него глиной были залеплены. Шел он из северных лесов, туда перебрались кое-какие мастеровые, кто свечи
— Стало быть, маленькие оазисы тишины разбросаны по всему побережью, — понимающе кивнул Род и повернул голову к Гвен. — Надо будет позаботиться об их распространении в глубь земли.
— Верно, господин мой. Надо же куда-то деваться тем, кто бежит от дикой жизни [37] .
— Мам! Пап! — позвала Корделия. — Вы только посмотрите! Это просто чудо какое-то!
— Никакого чуда нет, сестрица, — возразил Грегори. — Это просто-напросто ракушки. Такие двустворчатые раковинки всегда живут в прибрежных водах, — заявил он тоном большого эксперта.
37
Вообще, конечно, «wild life» — это, строго говоря, «дикая природа», но точный перевод не уложился бы в контекст. К слову, именно так называется первый альбом Пола Маккартни с группой «Wings».
— Ну уж конечно, умник, как раз такие и всегда! — вспылила Корделия. — Живут-поживают, музыку играют!
Грегори бросил на сестру недоверчивый взгляд и более внимательно всмотрелся в воду.
Род поднялся на ноги.
— Надо, пожалуй, пойти взглянуть.
— Пойдем, — согласилась Гвен. — Что же там за чудные создания?
Они пошли вдоль берега, а следом за ними — Джеффри и Магнус. Векс с места не тронулся, но проводил хозяев неотрывным взглядом.
Корделия и Грегори добрались до песчаной косы длиной футов двадцать, вдававшейся в соленое озеро. Здесь, в паре футов от поверхности воды, на уступе разместились пять раковин, похожих на устриц. Они стояли торчком почти посередине озера и едва заметно покачивались в такт с музыкой.
— Как же, интересно, ракушки могут музыку играть? — удивился Грегори.
— Лучше спроси, — прозвучал мелодичный голосок из-под воды, — как, к примеру, я могу не петь?
Дети ошеломленно переглянулись. Грегори спросил:
— Это ты сказала, раковинка?
— Я, — послышался ответ, — если это ты спросил.
— Знаешь, — обернувшись к Гвен, негромко произнес Род, — это не простые ракушки.
— Я догадалась, — с усмешкой ответила она.
— И правда, что это я… — смутился Род. — Я вот все думаю: неужели нет конца чудесам этого острова?
— Только в сердцах и умах людей, господин мой.
— А вы поете, потому что должны петь? — спросила Корделия.
Одна из раковин мелодично рассмеялась.
— Разве этого мало?
Корделия покраснела, а Грегори поинтересовался:
— Тогда скажите, почему вы должны петь?
— Потому, — послышался из-под воды более глубокий голос, — что музыку хотим сберечь. Если мы перестанем петь, то она забудется.
— Вы сочиняете новые мелодии, да?
— И новые придумываем, но и старых хватает. Мы стараемся сберечь и простую музыку, и изысканную, и песни с хорошими словами, но более всего бережем мелодии, чтобы Страна Песен не погибла.
— Все дело в поэзии, — добавила другая ракушка. — Ведь хорошая песня начинается с хороших стихов.
— И стихи, и мелодия, — сказала третья, — должны быть одинаково красивы.
— Но если вы все это бережете, — заметил Джеффри, — значит, оно придумано раньше.
— Так и есть, — проговорили две раковинки одновременно, а третья добавила:
— Здесь, на побережье, всегда звучало много красивых звуков, сама природа их источала, пока не прикатились сюда тяжелые камни. С этих пор только мы, ракушки, и храним музыку побережья.
— И музыку народа, — уточнила четвертая раковина.
Грегори перебрался к отцу и тихонько пробормотал:
— Я подумал, что музыки, исходящей от пяти таких крошечных существ, слишком мало, чтобы она огласила всю округу.
— Вряд ли они делают это намеренно, — заметил Род.
— Думаешь, они не ведают, что творят, папа? Ну да. Но их звуки подхватывает вода, и в результате все озеро колеблется. Вот так появляется музыка.
— Ты прав, Грегори, — прозвучал голос Векса. — Эти раковины создают эффект ряби.
— Но если это правда, — сказала Корделия, обратившись к раковинам, — то вы должны сберегать всю музыку.
— Всю хорошую музыку, — уточнила одна ракушка.
— Значит, хорошей рок-музыки не бывает? — с обидой поинтересовалась Корделия.
— Ты про ту музыку, которую принесли камни? — осведомилась одна из ракушек. — Почему же? Случается!
Она еще не успела договорить, а другая ракушка принялась напевать ритмичную басовую партию. Другие ракушки запели на три голоса и принялись повторять припев без слов.
Гэллоуглассы изумленно переглянулись.
— Это очень похоже на ту музыку, которую играли мягкие камешки, — сказал Магнус.
— Та самая музыка и есть, — подхватила Корделия.
И тут одна из ракушек запела приятным тенором:
Будь со мною вновь и вновь, Жизнь моя, моя любовь. По долине над рекой Мы пойдем вдвоем с тобой. Сядем мы на берегу, Поглядим, как на лугу Из прозрачной речки Воду пьют овечки. Устелю твой путь, родная, Лепестками роз, И вовек ты не узнаешь Ни тревог, ни гроз. Подарю кораллов звезды, Слезы янтаря, Только будь со мной навеки Ты, любовь моя!Другая раковина пропела сопрано:
На подарки дорогие Ты не траться зря. Во сто крат даров дороже Мне любовь твоя.— О, как красиво! — вырвалось у Гвен. — То есть… Когда вы поете.
Корделия озадаченно сдвинула брови.
— Мелодия знакомая, а слов я не помню.
— Правильно говоришь, — подтвердила раковина, которая пела баритоном. — Мы сначала услышали мелодию. Потом и слова появились, но только они нам не понравились, вот мы и соединили с этой мелодией другие стихи, которые слышали прежде.