Чароплет
Шрифт:
— Вы знаете, Никодимус Марка, — снова заговорила Франческа, — одно то, что вы способны угрожать целителю расправой, вызывает непреодолимое желание самым нелестным образом отозваться о том ничтожном, скукожившемся, вялом органе, который вы считаете сердцем.
— Магистра, если вы спасете моего ученика, отзывайтесь о моем сердце как вам заблагорассудится.
— Очень по-мужски — плевать на все, лишь бы кое-какой другой орган не задели, — фыркнула Франческа.
— Какая у вас необычная реакция на чрезвычайные обстоятельства, — хмыкнул Никодимус.
— Малейшая ошибка может стоить вашему ученику жизни, а вы стоите тут с постной, словно пирог без начинки, физиономией. У кого еще необычная реакция…
— Святые небеса! — прошептал Сайрус. — Не стесняйтесь, крикните уже сразу облаве, где мы…
— Тихо! — почти хором шикнули Франческа с Никодимусом.
Сайрус только руками всплеснул с досадой. Послало же ему небо этих чокнутых…
Испепелив Никодимуса взглядом напоследок, Франческа обвела пальцем узкую рану в груди Жилы.
— Острие копья проскользнуло между ребрами и пронзило левое легкое. Получился лоскут, который пропускает воздух наружу, но не внутрь.
— Односторонний клапан? — нахмурился Никодимус.
— Чудеса! Вы ухватили суть! При каждом вдохе воздух через этот прокол попадает из легкого в грудную клетку. Но рана между ребрами слишком узка, поэтому наружу воздух не выходит, и в грудной полости нагнетается давление. Чем это грозит?
— Грозит? Я… Сделайте уже что-нибудь!
— Я делаю, — отрезала Франческа, кивая на свои руки. — Вы что, не видите, я пишу текст на магнусе и нуминусе?
— Да, но они… То есть, я же не…
— Так чем грозит нагнетание давления в грудной полости?
— Давление сжимает внутренние органы? — неуверенно предположил Никодимус.
— Какие?
— Легкое?
— Верно, левое легкое сдулось. Сейчас он дышит только правым. Какие еще органы под угрозой? Подсказываю: у вас этот орган скукожился за ненадобностью.
— Сердце?
— Поразительно! Еще?
— Трахея?
— Да. — Франческа кивнула на шею кобольда. — Видите, как она изогнулась?
Сайрус наклонился ближе, но разглядел лишь расширенные от страха кошачьи глаза кобольда. Франческа, видимо, тоже заметила.
— Скажите ему, что все будет хорошо.
Никодимус проскрежетал что-то явно ласковое. Франческа сосредоточенно уставилась на собственные руки.
— Значит, чем мы можем помочь пациенту?
— Пламя небесное, клирик! От меня-то что, во имя Лоса…
— Я уже имела дело с такими, как вы, — и с вояками, и с преступниками. Хотите, чтобы я спасла жизнь пострадавшему по вашей вине? Хотите, чтобы я исцелила существо, которое только что прикончило стражника при исполнении? Будь по-вашему. Я спасала и убийц, и насильников. Но в этот раз, один-единственный распроклятый раз, я добьюсь от убийцы хоть какого-то ответа.
Сайрус вгляделся в лицо Франчески. Даже в пылу их давних любовных ссор он не видел ее такой разгоряченной.
Пальцы Франчески нащупали какую-то точку чуть ниже левой ключицы раненого и скользнули в ближайшую лужу. Темно-карие глаза полыхали яростью.
— Так чем предлагаете помочь своему ученику, Никодимус Марка?
— Выпустить лишний воздух из грудной полости?
— Скажите, чтобы держали Жилу покрепче, — не сводя глаз с Никодимуса, велела Франческа.
Никодимус произнес несколько слов, и кобольды усилили хватку.
Франческа с силой шлепнула раненого по груди. Тот завопил. Тугие мышцы на руках и ногах вздыбились буграми, но товарищи держали крепко.
Постепенно кобольд расслабился, и Франческа занялась осмотром: оглядела шею, прижалась ухом к одной стороне груди, потом к другой.
Лужа рядом с Франческой пошла пузырями.
— Святые небеса, это еще что? — заморгал Сайрус.
Один из кобольдов тоже лязгнул что-то на своем языке, показывая на лужу. Пузыри явно вторили дыханию Жилы, словно Франческа магическим образом заставила его выдыхать в воду.
Франческа будто не слышала.
— Вы различаете мой магический текст? — спросила она Никодимуса.
— Да.
— С помощью замкнутых в цепь фраз на нуминусе я обозначила поверхность сдувшегося легкого — вот здесь. — Франческа очертила указательным пальцем крошечный участок на груди раненого. — С помощью разомкнутых фраз обозначила поверхность легочной каверны. Между ними и помещается воздух, который давит на легкое.
Никодимус наклонился, собрав в кулак длинные волосы, чтобы не мешали. Сайрус тоже придвинулся ближе.
— Я наколдовала длинную трубку на магнусе и воткнула в грудную клетку вот здесь. — Франческа показала на небольшой окровавленный лоскут под левым соском кобольда. — Можно было наколдовать субзаклинание-клапан, стравливающий воздух и не впускающий обратно, но это была бы лишняя трата времени. Вместо этого я удлинила трубку и опустила концом в воду.
Она кивнула на пузырящуюся лужу, и Сайрус с изумлением разглядел тонкий столбик мутной воды, торчащий над поверхностью. В следующий миг вода вернулась в лужу, и та пошла пузырями.
— Вода работает как клапан. На вдохе за счет отрицательного давления в трубку втягивается немного жидкости. — Франческа показала на торчащий столбик. — А потом раненый выдыхает, и положительное давление выталкивает воздух через трубку в лужу.
В подтверждение ее слов парящий над водой столбик погрузился, выдав новую порцию пузырей, одновременно с выдохом кобольда.
— Святой канон… — ахнул Сайрус.
Франческа перевела взгляд на грудную клетку раненого.
— С каждым вздохом он выталкивает все больше воздуха из груди, и легкое расправляется.