Чароплет
Шрифт:
— Почему вы так решили?
— Лицо осунувшееся, сам тощий. Слабость. Мышечное истощение, типичное для организма, который борется с язвами. В медицине это называется кахексия.
Никодимус закрыл глаза, губы тронула мученическая улыбка. Франческа видела такие тысячами.
— Вы коснулись магистра Шеннона? — спросила она осторожно. — Это ваше случайное прикосновение вызвало язву?
— Нет, язвенное проклятие на магистра наслала одна тварь с древнего континента, некий Фелрус, с помощью арахестского изумруда. И когда я заполучу изумруд, то смогу исцелить учителя. — Он оглянулся на далекое святилище. — В том числе и поэтому мы пойдем на все, чтобы раздобыть изумруд.
Никодимус посмотрел на Франческу, моргнул — и все, нет больше затравленного взгляда, выдающего душевные муки. Франческа невольно свела лопатки, выпрямляя спину. Забыла, что перед ней не пациент.
— И как это связано со словами Дейдре о двух драконах?
Никодимус снова оглянулся на святилище.
— Тайфон создает драконов с помощью изумруда. Десять лет назад один из них напал на Триллинон. Но драконы совсем не такие, как вы их себе представляете. Трудно объяснить…
Франческа закатила глаза.
— Да-да, Дейдре уже растолковала. Дракон вовсе не гигантский ящер-пироман, а необузданное воплощение всего самого опасного и отчасти необъяснимого, способный воздействовать на мысли находящихся рядом людей. Смотри пример с Саванным Скитальцем и афазией.
— Исчерпывающе, — усмехнулся Никодимус. — Когда Тайфон похитил у меня изумруд, мы знали, что энергии там хватит только на половину дракона. И что-то подобное ожидали встретить по прибытии в Авил. Но Скиталец оказался куда сильнее, чем мы думали.
Франческа поджала губы.
— Вы имеете в виду, что Скиталец появился в Авиле еще до Тайфона?
Никодимус кивнул.
— Как утверждают каники, Скиталец существует на земле издревле и столетиями сводит людей с ума. Но еще десять лет назад, до появления Тайфона, ни о какой афазии в городе не слышали.
— Значит, Тайфон явился, поработил канонистку и превратил Саванного Скитальца в полудракона?
— Такая у нас версия. — Никодимус помолчал. — В принципе-то в Скитальце ничего особенного нет, полное ничтожество. Но поскольку это чудовище изначально вызывало помутнение рассудка, то частичное перевоплощение в дракона увеличило его способности насылать непонимание и неразборчивость.
— Всего-то? — невинным тоном поинтересовалась Франческа, хмыкнув беспечно, словно ей только что сообщили о подскочивших ценах на хлеб. — Однако теперь-то вам известно, что драконов двое. Если вы мне верите, разумеется.
Никодимус выдержал ее взгляд.
— Я верю Дейдре. А эти сведения исходят от нее.
— Вы ее любите?
— Конечно.
— Таким тоном обычно мясо в лавке заказывают.
Никодимус неловко переступил с ноги на ногу.
— Дейдре спасла мне жизнь. Ее возлюбленный, друид по имени Кайран, пожертвовал ради меня собой. Я не могу ее не любить.
— Как трогательно, — безразлично обронила Франческа.
— Вне города мы обитаем у Боанн — речной богини, которая когда-то сделала Дейдре аватарой. История их невероятной любви вам наверняка больше придется по душе.
— Вы завидуете близости Боанн к Дейдре?
— Нет. Я вижу, как они обе страдают в разлуке. А вы вдруг стали чересчур любопытной.
Внезапный порыв ветра заставил Франческу плотнее запахнуться в мантию.
— Я никак не могу вас раскусить, Никодимус Марка.
— Не надо меня раскусывать. Я пытаюсь приблизить большие мечты малыми средствами при ограниченных способностях. — Он внимательно посмотрел Франческе в глаза. — Вы точно никогда не встречали лорнскую даму по имени Эприл? Она служила гувернанткой на северо-востоке Остроземья.
— Нет, я ведь уже говорила. А что?
Никодимус окинул Франческу взглядом.
— Она была моей наставницей в раннем детстве. Очень похожа на вас — длинные каштановые волосы, тонкие черты…
Франческе вдруг захотелось спрятаться от этих изучающих глаз.
— И что в этом особенного?
— Наверное, ничего. Просто забавно.
— Как бы то ни было, — выдохнула Франческа, — я готова рискнуть и кое-что вам сообщить.
Она рассказала об эвакуации на садовую башню и о военном корабле, пришвартовавшемся там вскоре после ее прибытия.
— Тот самый «кречет», который мы видели над городом?
— «Королевская пика», — кивнула Франческа. — Доставила заодно двух магов. По странному стечению обстоятельств они прибыли…
— Никакого стечения обстоятельств. Как их звали?
— Женщину — Вивиан Нийоль, на ней была мантия заместителя вице-канцлера. Высокая, оливковая кожа, длинные белоснежные волосы, слепая, но слишком ловкая и гибкая для своих безумных миллионов лет — и к тому же большая язва.
— В ваших устах это комплимент.
Франческа нахмурилась.
— Второй — тоже важная шишка, но моложе, красавец, темнокожий, длинные волосы шнурами, капюшон с белой оторочкой, как носят лингвисты. Зовут…
— Лотанну Акома, — договорил за нее Никодимус. — Проклятье!
— Вы его знаете?
— Наслышан. Магистр Акома — специалист по восприятию четвертого уровня. В Астрофеле был одним из самых блестящих учеников Шеннона. В последние несколько лет сильно продвинулся в изобретении заклинаний, распознающих четвертичные мысли.
Франческа взмахнула руками.
— Погодите-ка, погодите… Откуда у вас сведения об академии, если вы отсиживаетесь тут, в Авиле?
— У нас есть тайный агент в Астрофеле.
— И вы не боитесь мне в этом признаваться?