Чароплет
Шрифт:
Франческа отняла руку.
— Да, действительно. И еще прости, что не сказала, когда развеяла заклинание-удавку.
Взгляд Сайруса потеплел и стал совсем как раньше. Вуаль шевельнулась, повинуясь движению губ. Хотя, может, это просто ветер. Сайрус посмотрел в сторону. Какое-то время они шли в молчании.
— Ты ведь не веришь в этот бред, будто ты необычная и твой пратекст слишком ярко сияет? — вернулся к прежней теме Сайрус.
Франческа взглянула на клубящиеся в небе тучи.
— Не знаю, Сайрус. Был же браслет, нацепленный без моего ведома. С таким же успехом демон мог наложить на меня какое-нибудь праязычное заклятье с помощью изумруда, вот Нико и видит усиленное заклятьем сияние. Или дело в афазии, которую чуть не наслал на меня Скиталец.
— Что толку гадать, когда неочевидно наличие загадки как таковой?
Воронов над головой прибавилось, некоторые парили на ветру, расправив крылья.
— Тогда займемся загадками более очевидными, — решила Франческа, понаблюдав за черными птицами.
— Например, как быть с Вивиан и Лотанну?
— Да нет, тут все просто — они, конечно, будут нас ждать, но, узнав про облаву на ликантропов, поймут, что мы застряли в оцепленном квартале.
— И зададутся вопросом, почему мне не хватило текста перенести нас через пару стен.
Франческа пожала плечами.
— Значит, скажем правду: ты истратил все чары во время самообороны. Серьезно, почему бы не признаться ей про Никодимуса?
— Но тогда она может на нас надавить. Заставит отвести ее к Никодимусу под угрозой сдать властям.
— Сайрус, она академик, — рассмеялась Франческа. — То, что сейчас она выбралась улаживать политические дела, не означает, что ей не нужно возвращаться обратно. Давление на целителя грозит санкциями со стороны ордена клириков, а препятствие небесному дозорному Авила — ухудшением отношений между черными и зелеными мантиями.
— Буря парусов не разбирает, — глубокомысленно изрек Сайрус.
— Хочешь скрыть нашу встречу с Никодимусом?
Сайрус задумался.
— Если скажем Вивиан, она с нас глаз не спустит.
— Ну, после того, как мы разделались с прежним шпионом, она все равно кого-нибудь к нам приставит. Зато, если признаемся, козыри будут у нас.
Начал накрапывать дождь.
— То есть ты предлагаешь поматросить обе стороны, пока не станет ясно, кого бросить? — уточнил Сайрус.
— Примерно. Зато хотя бы с демоном все ясно, если он существует: его нам матросить точно не надо. Осталось решить, признаваться Вивиан до того, как я отправлюсь лечить Жилу, или после.
— Легкое ведь нужно зашить обязательно?
— Не обязательно. Шеннону достаточно несколько дней продержать шунтирующее заклинание, и рана затянется сама.
— Никодимусу ты этого не говорила.
— Еще один козырь.
— Для целителя ты довольно цинична.
— Сайрус, душа моя, свет моих очей, бриллиант мой до слез не замутненный, все практикующие целители циничны и безжалостны. Игры со смертью требуют жестокости. Я сделаю что должно и скажу что требуется, чтобы выйти из поединка с наименьшими потерями. Сайрус, ты меня слушаешь?
Иерофант кивнул на безлюдную улочку, на которую они только что свернули.
— Эта для твоего умопомрачительного плана подойдет?
— Здесь же мокро!
— Везде мокро.
Франческа вздохнула.
— Ладно, давай здесь.
Повалившись как подкошенная, она рухнула ничком в хлюпнувшую холодную грязь. Секундой позже она услышала (и почувствовала), как рядом плюхнулся Сайрус. Они лежали не шелохнувшись. Франческа изо всех сил задерживала дыхание и сердцебиение. Водоотталкивающий текст, которым Сайрус пропитал ее мантию, не спасал: холодная вода просачивалась за ворот. Грудь и живот покрылись гусиной кожей.
Дождь усиливался, с неба донеслось удивленное воронье карканье. Франческа поборола желание нахмуриться. Что их там так удивило? Но птицы вскоре угомонились, а вот дождь, наоборот, все яростнее хлестал по спине, заглушая все звуки.
Вода уже просочилась к ребрам, под левой грудью собралась ледяная лужа. Франческа держалась из последних сил.
— ДАВАЙ! — крикнул Сайрус, отрывая и швыряя прочь левый рукав мантии.
Летящий комок ткани обдал Франческу душем мелких брызг, и она поспешила вскочить на ноги вслед за Сайрусом. Из темноты сквозь шелест поутихшего дождя донесся душераздирающий кошачий вой. По луже шагах в десяти катался свернувшийся мешком рукав от мантии.
Подобравшись поближе, Франческа разглядела коготки, рвущие мешок изнутри. Но порванные нити тут же сплетались обратно, и прорехи мгновенно затягивались.
— Получилось! — обрадовалась она. — Ты ее поймал!
— Посмотрим, — буркнул Сайрус, протягивая руку за мешком. Левая, оголившаяся до плеча, была вся мокрая от дождя. Едва пальцы коснулись ткани, мешок затих. Сайрус оглянулся на Франческу.
— Что?
— Я привел в действие развеивающие чары в ткани.
Франческа посмотрела на замерший мешок.
— Значит, это был конструкт?
— Посвети мне, — пробормотал Сайрус, снова наклоняясь к мешку.
Франческа выпустила нескольких светляков. Они закружили низко, отсыревая под истончившимся до мелкой мороси дождем.
От прикосновения Сайруса мешок раскрылся, словно лопнувший бутон, являя на свет обездвиженную кошку.
— Святые небеса! — озадаченно произнес Сайрус, осторожно тыкая кошку пальцем. — Она твердая и плотная. Словно под шкурой камень. — Он перевернул ее на спину, окаменевшие лапы задрались в воздух. — Тяжелая.