Чароплет
Шрифт:
Повисшее над полом золотое облако сгустилось в прозрачную фигуру — высокая веснушчатая женщина с темной косой, в которой поблескивали серебряные нити. Вне всякого сомнения, призрак Франчески… только раза в два старше Франчески нынешней.
Магистра Нийоль откашлялась.
— Франческа?
Дух недоуменно обернулся. Потом смежил веки и уткнулся подбородком в грудь, словно засыпая.
— Франческа! — повторно окликнула ее магистра.
Дух распахнул глаза и огляделся.
Наверное, в таком же сомнамбулическом состоянии находился и призрак Шеннона, когда Дейдре выпустила его из книги. «Пусть напишет записку», — подсказал призрак.
Магистра Нийоль озадаченно сдвинула брови, но затем все же попросила дух Франчески написать на нуминусе дату рождения своего автора. Дух повиновался. Шагнув ближе, магистра подцепила с ладони призрачной Франчески золотую фразу.
— Утверждает, что ее автор родилась более трехсот лет назад.
«Тогда пусть напишет дату смерти своего автора», — предложил призрак.
Составленная духом фраза заставила магистру Нийоль покачать головой.
— Говорит, ее автор уже сто лет как мертва.
«Ничего не понимаю», — растерялся Шеннон.
— Я тоже.
«Сколько ей потребуется, чтобы прийти в себя и общаться с нами осмысленно?»
Магистра Нийоль задумалась.
— Не знаю. Но мешкать нельзя. Даже если Тайфон сбежал, остались преданные ему иерофанты, которые могут устроить бучу. — Она оглянулась на призрак. — Предлагаю поместить вас обоих в журнал. Выпустим в более безопасном месте.
«Куда вы хотите перебраться?»
— Сегодня переночуем в какой-нибудь таверне, а потом найдем караван, идущий в Холодный Шлюз, откуда я отправлю колаборис на Луррикару.
«А как же мой автор? И Никодимус с Франческой?»
— Пошлем колаборис и займемся поисками Никодимуса, — кивнула Вивиан.
«Он не Буревестник».
— Об этом позвольте мне судить самой, когда мы его разыщем. Ваш автор, ручаюсь, окажется где-то рядом с ним.
Призрак задумчиво потер подбородок, потом согласился.
— Вивиан! — позвал магистр Акома.
Чарослов все это время так и простоял у стола, заваленного раскрытыми книгами и заметками.
— По-моему, это метазаклинание. Способное изменить природу языка на большой территории. Оно перенимает некое лингвистическое свойство того, кто его накладывает, и насаждает присущие этому свойству законы на охватываемом участке.
Магистра Нийоль протяжно выдохнула.
— Друг мой, а нельзя ли еще раз, только попроще?
— Если демон наложит это заклятье, все языки там, где оно подействует, станут более демоническими, то есть, по моему разумению, более хаотичными… Может, более интуитивными. И тогда, я подозреваю, демоническим ордам будет проще закрепиться на нашем континенте.
«Нужно его уничтожить», — написал Шеннон обоим магистрам.
Акома покачал головой.
— Представьте, что будет, если такое заклинание наложит Альцион — во всех языках сразу же добавится логики. Язык в самой основе своей станет антидемоническим.
— Соберите все заметки, — после некоторого раздумья распорядилась Вивиан. — А вечером на досуге снимите копию с того, что мы здесь обнаружили.
Она приготовилась раскрыть клинический журнал, но ее остановил мягкий голос Акомы.
— Еще кое-что. Заклинание может наложить Альцион. Но ведь может и Буревестник.
Магистра Нийоль оцепенела.
— Тогда лучше спрятать его понадежнее и выяснить, кто же Никодимус на самом деле. — Она смерила взглядом призрак. — А заодно разберемся, кто присвоил тело женщины, называющей себя Франческой.
Франческа проснулась снова, когда зашаталась кровать. Сайрус поднимался с постели, но поскольку он ничего не сказал, Франческа отвернулась и закрыла глаза. Ее бедро вдруг задела тяжелая рука.
— Что такое? — сонно промычала Франческа, поворачиваясь на бок.
То есть должна была промычать. Собственного голоса она почему-то не услышала. Франческа сглотнула. Сайрус, покачиваясь, стоял рядом, губы шевелились, но тоже не издавали ни звука. Сев рывком, Франческа попыталась выговорить: «Сайрус!» — тщетно. Слабый свет, сочащийся через щели в досках, начал меркнуть. В хижине потемнело.
Сайрус бился, будто в конвульсии.
— Сайрус, что с тобой?
На этот раз Франческа ощутила дрожь голосовых связок, но голоса по-прежнему не было. Ее окутывало глухое безмолвие. Глухое! Она оглохла!
Франческа кинулась к двери, и комната потонула в темноте. Только тогда Франческа догадалась, что это не свет меркнет, а ее накрывает слепота.
Глава сороковая
За порогом Франческу резанул по глазам солнечный свет — и хаос. Вокруг валялись вырванные с корнем деревья. Одно рухнуло прямо на хижину. В руинах виднелась кобольдская голова и рассеченный торс. Землю исполосовали глубокие борозды, и среди всего этого кошмара извивались щупальца слепоты.
Франческа закричала, зовя Сайруса, но не расслышала собственный голос. На миг ее снова окутала слепота, и она в панике метнулась прочь. Перед прозревшими глазами возникла поваленная секвойя. Франческа с разбега прыгнула на гигантский ствол и переползла, обдирая живот и грудь о жесткую кору, на другую сторону, в папоротники.
В тени зрение восстановилось, но глухота не уходила. Стоило Франческе забиться глубже в чащу, как папоротники вдруг озарило солнце, и еще одна высоченная секвойя, накренившись, рухнула в подлесок. Дрожь от удара пробежала по исполинскому стволу.
У вывороченных корней клубилась слепота. Клубок темного ничто рос с каждым мигом, надвигаясь на Франческу.
Она рванулась прочь, но слепота заклубилась вокруг. Мимо промчались темные фигуры — наверное, кобольды. Что-то ударило Франческу в спину, и видимый мир пропал. Она почувствовала резкий рывок. Руку ожгло, словно хлыстом. А потом и боль, и ощущения, и ориентация в пространстве разом исчезли.
Она умерла.
Она мертва.
Совершенно точно мертва.
Иначе что это?